Надо ж еще знать, какие съедобные?.. А я различаю только лопухи, белые зонтики горичника, цикорий и топинамбур… Последний, правда, к нам еще из Америки вроде не попал, так что вычеркиваем. Зато цикория немного насобирал. Время от времени яркие синие цветочки попадались в пути. Трудно не заметить.
Василий поглядывал на мои действия с опаской. И на обещание угостить отваром, ничем не отличающимся по вкусу от басурманского кофе, когда корни хорошенько просохнут, отреагировал без особого энтузиазма. Уточнив только, кто меня учил травничеству? И привычное «не помню» – оптимизма казаку явно не прибавило. Ничего. Это поправимо. Буду убеждать личным примером, если сам смогу пить эту бурду без сахара. Несмотря на уверения рекламы, что напиток из цикория гораздо полезнее, чем лучшие сорта кофе…
Наши вечерние посиделки, пока на углях запекается очередной дар природы, стали самой приятной частью путешествия. Днем Василий держался настороже, и мои попытки заговорить пресекались пробежкой. Дабы кровь отхлынула от зад… в смысле от головы – и равномерно заструилась по жилам, как объяснял наставник. Так что я уже на третий день научился помалкивать и слушать степь.
Зато по вечерам, когда небо усеивалось зорями, а угли едва краснели – поев и закурив трубку, казак становился гораздо словоохотливее. Даже упрашивать не приходилось. Сам принимался рассказывать о товарищах, о походах. Особенно любил вспоминать морские набеги на турецкие припортовые города под проводом кошевого атамана Самуила Кошки.
Иногда и общую картину мира затрагивал. По чуть-чуть, вскользь…
Уплетая печеную рыбу или пернатую дичь, а нынче – зайчатину, я узнал, что вот уже скоро год, как запорожцы выбрали кошевым атаманом и гетманом Войска Низового Запорожского Якова Бородавку. А реестровыми казаками, во всем послушными ляхам и Польному гетману, командует Конашевич-Сагайдачный. И что нет между казаками реестровыми и низовыми согласия ни в чем, кроме войны с басурманами. Да и то – запорожцы предпочитают воевать по своему разумению и хотению, а реестровые – по указке Варшавы. Так чтоб и добычей разжиться, и не сильно рассердить Порту. Поскольку Польша не готова к большой войне и опасается разозлить султана всерьез. Отчего покусывать предпочитают крымчаков да валахов.
Произнеся несколько фраз о геополитике, Василий обычно смурнел и умолкал или уводил разговор в сторону. Вот и сейчас он пыхнул дымком и поглядел на меня с прищуром.
– Скажи, Петро… Ты, когда говорил там, в буераке, что если понадобится, готов и черта оседлать – просто так брякнул? Для красного словца? Или и в самом деле замышлял что-то?
– Ну, так черти ж бестолковые… – я охотно подхватил тему. Радуясь, что Василий не улегся спать, как он обычно делал, если терял интерес к разговору. – Думаешь, не смогли бы задурить им головы и взнуздать? – протянул задумчиво. – Оседлать не сложно. А вот как довериться нечисти? Кто знает, куда она занести может? Как бы после такой езды еще дальше от Сечи не оказаться. Или сбросили бы… с обрыва, или в болото. Им шутки, а нам – слезы. Нет, отец сказывал, что лучше с умным потерять, чем с дурнем найти. А где у чертей ум был, там рога выросли.
– Хорошо сказано, – довольно хмыкнул Василий. – Я запомню.
Да ради бога, главное, сейчас не углубляйся. А то договоримся еще. И чтоб сменить тему, поинтересовался:
– Слушай, я все хотел спросить… Вот ты днем требуешь тишины, чтобы врага не проворонить. А сейчас, когда темно, – и огонь жечь не опасаешься, и разговаривать не запрещаешь. Как так?
– Днем мы на страже, а ночью – кони бдят, – объяснил Василий. – У них слух лучше. А что до огня… Муравский шлях самое оживленное место, которым и чумаки ходят, и купцы, и татары – от нас миль за десять[50] на восток лежит. Правее – плавни тоже на многие-многие мили растеклись. Рыбы – видимо-невидимо. Выбирай прямо руками да в челн складывай. Но чтобы жить там, надо обзавестись или жабрами, или ластами. Воды больше, чем суши. Да и та одно лишь название – сплошь бочары да топи. Так что мы сейчас едем по той части Луга, где человека только случайно встретишь. Такого, что, как и мы, безлюдье выбирает. А если ни мы, ни он встречи не желаем – то кто нас вместе сведет? Разве только Богу угодно будет.
– Даже странно… – я зябко поежился. – Такой огромный мир, и в нем только мы.
Жар еле-еле пробивался сквозь толстый слой пепла, и даже лицо Василия казалось всего лишь сероватым пятном. Силуэты коней и вовсе сгустками тьмы.
– Почему же? – хмыкнул Полупуд. – Вон там еще кто-то вечеряет.
– Где?!
Василий взял меня за плечи, развернул в нужном направлении и пояснил:
– Самую крупную звезду над горизонтом видишь?
– Да.
