что вконец выбилась из сил, то ли из-за шока, вызванного видом Анны на записи.
– Да. Несколько человек ответили, что, кажется, видели Анну, выходившую из школы, но они не уверены.
– Но все же видели? – продолжала настаивать Джулия. – Кто конкретно?
– Две матери вроде бы заметили Анну, стоявшую у ворот, но они полагали, что ее кто-то встречает.
– Видели и не проконтролировали? – Голос Брайана зазвенел. – Заметили одинокую девочку и не потрудились проверить?
– Мы спрашивали их об этом. – Уинн сделала еще глоток. – Нам ответили, что сначала забрали своих детей, посадили их в машины, а когда вернулись, Анны уже не было. Никакого значения этому никто не придал. Женщины были уверены, что девочку встретили, как полагается, родители.
Последние слова повисли в воздухе, словно топор палача. Инспектор Уинн неловко заерзала в своем кресле, видимо сообразив, как это прозвучало. Брайан молча смотрел в окно.
Джулия отставила стаканчик. Кофе давно остыл, сделавшись мерзким на вкус. С того момента, как Анна пропала, запах еды вызывал у Джулии тошноту. Пусть на записях камеры ничего не было, у нее сложилось собственное представление, как все произошло: Анна выходит за ворота, оглядывается в поисках мамы, папы или бабушки, кое-кто из родителей, мельком поглядев на девочку, наклоняются к собственным чадам, целуют их, спрашивают, как прошел день, в то время как Анна идет куда-то в сторону, продолжая высматривать родителей.
Тут кто-то ей что-то говорит, какую-то ложь, потом спрашивает, все ли с ней в порядке, берет за руку и уводит. И никто ничего не замечает.
Да, во всем виновата она, Джулия. Школа тут совершенно ни при чем. Вероятно, они могли бы приглядывать за детьми получше, но вина целиком и полностью лежит на ней самой. Поспей она вовремя, ничего бы не случилось. Наверняка Брайан попытается судиться с администрацией школы, обвинив их в небрежности, но что толку? Анну это не вернет.
Из глаз полились слезы, Джулия отвернулась, устыдившись своего горя. У нее нет права горевать, она может лишь осуждать себя.
– Миссис Краун, – произнесла Уинн, – если хотите, мы ненадолго прервемся, есть еще пара вещей, о которых я желала бы с вами поговорить.
– Ничего, я в порядке, продолжайте.
– Мне хотелось бы, – начала Уинн, глядя на Брайана, – иметь больше информации о вашем отце. Нам пока не удается напасть на его след.
– Я ничего не знаю, – ответил тот. – Поговорил с матерью, она тоже не знает его адреса.
– Понимаю, – медленно кивнула инспектор. – Но я была бы очень не прочь побеседовать с вашим отцом.
– Вы намекаете, что мой отец под подозрением? Это же смешно!
– Ни на что подобное я не намекаю. Просто хочу с ним поговорить. Нас интересует все, что выбивается из обыденного хода вещей. Если есть хоть какая-то зацепка, нам это очень бы помогло.
Джулия в упор смотрела на Брайана. Тот сидел, уставившись в пол.
– Он мог уехать не один, – не выдержав, произнесла она. – С одной из своих коллег, которая исчезла одновременно с ним. Только я не знаю ее имени.
– Прекрасно, – кивнула Уинн. – Уже кое-что, с чем можно работать. А имя мы узнаем.
Брайан тяжело, ненавидяще взглянул на Джулию, затем повернулся к инспектору:
– Что-нибудь еще?
– Только одно. Могут начать звонить всякие сумасшедшие. Утверждать, что видели Анну или что она у них. Мы, разумеется, будем проверять все сигналы, однако нам нужно что-либо, что поможет отличить правду от лжи.
– О чем вы? – удивился Брайан. – Думаете, что люди будут вам специально врать?
– Увы, да. К нам часто поступают анонимные звонки о том, что кто-то якобы видел пропавшего человека или даже что держит его в заложниках.
– Но зачем? – спросил Брайан. – Зачем кому-то делать подобное?
– Не знаю. Может, им заняться больше нечем? Я к чему веду: нам требуется какая-то информация, которую мы будем держать в загашнике.
