Маловесного ангела и баньши я снова перенесла на ту сторону, аккуратно сгрузив на каменный козырек. Вампир прошел по уступу без труда, грациозно перепрыгнув через опасное место. Акинарцы тоже не испытали затруднений, и даже Зырян, самый нетренированный член нашей команды, умудрился преодолеть весь путь, ни разу даже не пошатнувшись. А через дыру перепрыгнул, держа меня за руку — так легче было сохранять равновесие.
Серьезная проблема возникла только с медведем: грузный Васька с трудом помещался на тропе. Поэтому шел медленно, старательно нащупывая лапой дорогу, а выступающие из стены камни ему приходилось буквально обтекать, оставляя на них клочья бурой шерсти.
На особенно сложном участке он застрял — под тяжелым оборотнем тропа и так в некоторых местах проседала. А возле поврежденного участка ее края начали осыпаться, не позволяя нормально оттолкнуться.
Заметив это, Васька ужасно расстроился и засуетился, не понимая, что своими метаниями только усугубляет ситуацию. А в какой-то момент медвежья лапа соскользнула с уступа, острые когти с такой силой чиркнули по камням, что от них полетели искры… и одна из них случайно зацепила пролетающего мимо слизняка.
Я отшатнулась, когда тот воспламенился прямо в полете. Да так мощно, что это было похоже на маленький взрыв. К счастью, потухла тварь так же быстро, как и загорелась, избавив нас от необходимости тушить пожар. Но впечатлений нам хватило с избытком.
После этого Ваське пришлось сдавать назад, а мне и легковесному Рисьяру, выпустив когти, стесывать часть стены, чтобы медведь там поместился. Заодно расширять уступ, сводя к минимуму риск. После получаса слаженной работы нам удалось сделать тропу относительно проходимой, и препятствие все-таки было пройдено, но, судя по Васькиным глазам, нервов он за это время потратил преизрядно.
К тому моменту как мы добрались до козырька, Улька уже успела полить площадку под дырой экспериментальным зельем. Слизь внизу активно шипела, воняла и пузырилась, а застигнутые врасплох слизни поспешно уползали прочь. Самым медлительным не повезло — их растворило прямо на ходу. Но большинство, судорожно сокращаясь, все же успело подвинуться. Правда, накопительных кристаллов после них практически не осталось, так что Улькина мечта втихаря отколупать хотя бы один и на этот раз, увы, не сбылась.
Огорченно вздохнув и дождавшись окончания действия реактива, баньши позволила нам спуститься вниз. Потом тщательно обработала вход в соседнюю пещеру. И только убедившись, что слизней там не осталось, дала добро на дальнейший путь.
Хвала пернатым, на той стороне было почище. Слизняков в разы меньше, слизи на полу всего ничего, да и запах ощущался не так сильно.
Вдосталь попрыгав между вонючими лужами и благополучно добравшись до противоположной стены, мы спокойно прошли через прямоугольный, высокий, подозрительно похожий на рукотворный коридор. Добрались до следующей пещеры, где слизней не было вообще. И, миновав еще один короткий тоннель, выбрались наконец в гигантскую пещеру.
Она оказалась столь велика, что даже я со своим демоническим зрением не сумела разглядеть далекие стены и потолок. Внутри было сухо, просторно и, по сравнению с логовом слизней, почти не воняло, что лично меня только порадовало. Правда, немного смущали разбросанные тут и там кости, покрытые толстым слоем гремлинского помета, зато каменных пирамид поблизости не виднелось. И благодаря тому, что пещера просматривалась на много шагов вперед, мы очень быстро заметили знакомую, облаченную в походный комбинезон фигуру, которая, присев на корточки, что-то с упоением выковыривала из-под костей.
— Шмуль! — одновременно ахнули Мартин и Улька.
Фей испуганно подпрыгнул, суматошно обернулся, и у меня прямо камень с души свалился: действительно он! Грязный, пыльный, весь исцарапанный, но все-таки живой!
— Шмулечка, — пролепетала баньши, прижав кулачки ко рту. — Сволочь сиреневая… что же ты сбежал без нас-то?
— Хеля? — растерянно захлопал ресницами фей, выронив из рук подозрительно звякнувшую сумку. — Мартин? Вася? Зырян? Вы что тут делаете?!
— Тебя ищем, — радостно брякнула Улька и, наконец отмерев, во всю прыть кинулась к нему. Прямо так, по костям, не замечая, что ее сапожки бесцеремонно дробят древние черепа и поднимают в воздух целые облака пыли. — Шму-у-уль! Шмуля-а-а!
— Улька, не шуми! — запоздало вскинулась я, вспомнив предсказание оракула. Но баньши не услышала, с визгом налетев на ошеломленного фея, она до хруста сжала его в объятиях, а затем отстранилась, полюбовалась его лицом, с чувством расцеловала… и залепила звонкую пощечину.
— Ай! — обиженно воскликнул фей, схватившись за щеку. — За что?
