— Я приготовлю чай к вашему возвращению.
— Что бы я без вас делала, Бейнс! Я раздобыла потрясающий рецепт горячего шоколада и просто обязана поделиться им с вами.
Восемь минут. По лестнице для слуг Шарлотта Вильерс спустилась в старую кухню. Дела Пленитуды заставили ее пропустить два последних сеанса, и она давно перестала считать Кембридж своим домом. Ее домом была квартира в Сатерке, теплая, удобная, обставленная по ее вкусу. Домом был Лондон, Земля-З. Эту проекцию, в которой она родилась и откуда отправилась в большой мир воплощать в жизнь идеи отца, Шарлотта Вильерс теперь называла про себя Землей-За.
Лаборатория занимала старую кухню, буфетную и винный погреб. Свет мигал; преобразование еще не завершилось, питаясь энергией трещины между мирами. Шарлотта Вильерс знала, что ее соседи по тенистому академическому пригороду постоянно жалуются на перебои с электричеством. Всегда ночью, в двадцать три минуты двенадцатого, каждые шесть недель и два дня.
Бейнс поддерживал здесь чистоту, но никогда не дотрагивался до предмета в центре лаборатории, накрытого бархатной тканью. Шарлотта Вильерс отдернула бархат. Портал представлял собой пустую рамку, две стойки, две перекладины, обмотанные проводами. Дверь, ведущая в никуда. Дверь, ведущая куда угодно. Экран компутатора за увеличительной линзой моргнул и погас. В соседних домах замигали лампочки. На столе в тяжелом медном подсвечнике стояли пыльные оплывшие свечи. Шарлотта Вильерс одну за другой зажгла их. Вокруг стола собиралась энергия. Пыль поднялась в воздух. Волоски на затылке встали дыбом.
«Заверши мой труд, — произнес перед смертью ее отец, лежа в кровати с балдахином в мрачной спальне наверху. — Все, что я сделал, лишь проблеск. Тени теней. Слабый проблеск. Ты должна пойти дальше».
«То, что ты сделал, папа, — подумала Шарлотта Вильерс, — не просто тени теней. Я ушла из дома, я видела чудеса и ужасы, миры, которые невозможно вообразить и в которые невозможно поверить. Я видела власть, абсолютную власть. Власть, скрытую в уравнениях, с помощью которых ты зажигал свой волшебный фонарь и показывал мне слабые отблески иных миров. Я видела Плерому».
Одна минута.
Пламя свечей клонилось в сторону портала, испускающего синий призрачный свет.
— Прости, любовь моя, — прошептала Шарлотта Вильерс. — Меня так долго не было.
Часы остановились в двадцать три минуты двенадцатого.
Шарлотта Вильерс надела черные очки.
Портал вспыхнул ярко-синим.
Лицо Шарлотты Вильерс было в нескольких сантиметрах от синевы. Лазурные молнии в расщелине между проекциями потрескивали, отражаясь в стеклах очков. Ветер иных миров отбросил волосы с лица.
Трещина, нора между мирами, между всеми существующими мирами. Рана, в которой соприкасаются и перетекают друг в друга все проекции. А внутри, в самой ее середине, Плерома — сердце реальности. И в самом сердце Плеромы — Лэнгдон Хейн.
Шарлотта Вильерс помнила ночь, когда они впервые открыли портал. Дело жизни ее отца, оставшееся незавершенным из-за рака, съевшего его кости и мечты, было наконец-то близко к завершению. Годы исследований и самоотречения. Таких математиков, как она, ее колледж выпускает раз в столетие. Он был инженером, который сумел воплотить свои теории в металл, электричество и в силы фундаментальной физики. Один щелчок тумблера откроет путь к другой Земле, отблески которой отец когда-то показывал Шарлотте в своем Квантовом фонаре. Земле, почти неотличимой от нашей. Потребуются годы исследований, чтобы понять разницу. Один щелчок — и один шаг сквозь портал Вильерса.
Она помнила возбуждение и радостную дрожь, которая их охватила. Неужели это возможно? Они решили, что сделают этот шаг вместе, взявшись за руки. Но кто останется у пульта управления?
«Иди ты», — предложила она.
«Нет, ты, это твоя идея», — не согласился он.
Тогда они решили бросить монетку, довериться судьбе. В круг света шагнул он.
Часы остановились в двадцать три минуты двенадцатого.
— Лэнгдон?
Он был тут. Лицо, погребенное под складками бесконечной синевы, словно лицо пловца в воде или лицо ребенка, укутанного в теплое одеяло холодной ночью. Ночью, холоднее всех ночей на свете, пойманный в сеть между мирами. Она могла бы коснуться его лица, но никогда этого не делала. Перешагни порог — и тебя затянет в омут Трещины, разбросает между мирами Паноплии. И тебе
