стержень, и Бо застонал.
– Нет, не настолько больно, как вы думаете, – уточнил он. – В конце концов, нервы уже давно отмерли. Но я все еще чувствую, как меня медленно поджаривают. Бездна, это будет большая удача, если я когда-нибудь снова смогу ходить.
Удача? Нила редко имела дело с ранами, но, насколько она могла судить, нога уже потеряна.
– Мы отвезем вас к целителю.
– Здесь трудно чем-нибудь помочь.
– Мы найдем самого лучшего.
– Как вам угодно. Только скажите ему, что он может оставить черный шрам. Так будет эффектней. И в бездну все эти разговоры.
– Тогда замолчите.
– Понимаете, если я замолчу, то сразу же начну плакать. А у меня принцип: никогда не плакать в присутствии женщин. Особенно тех, кого я надеюсь когда-нибудь соблазнить.
– Вот как? – Нила поднялась на ноги.
– Не хочу казаться слабым. Женщины сразу это замечают. Да, конечно, некоторые уверяют, будто им нравятся чувствительные мужчины. Но ни одна из них не скажет, что ей нравятся слабаки.
Осталось всего два стержня. Извлечь шестой будет довольно просто, а вот с седьмым, по словам Бо, придется повозиться. Его нельзя вытащить с помощью лошадей. Так можно еще сильней повредить ногу, и Бо просто умрет от боли. Этот стержень нужно поднимать строго вверх. Нила еще раз осмотрела его. Она не смогла определить материал – вероятно, какой-то металл, – но от него так и веяло магией. Магией земли, вне всякого сомнения. А еще огня – чтобы нагреть его, и воздуха – чтобы направить в цель.
Бо продолжал бормотать, ни к кому не обращаясь:
– Во имя Кресимира, это будет хороший повод для начала разговора. Представляю себе: сидит в таверне какой-нибудь щеголь в костюме прошлогодней моды и показывает женщинам шрам, объясняя, что получил его в схватке с человеком вдвое больше его. И тут – раз, я закатываю брючину и показываю, как самый сильный Избранный, которого я когда-либо встречал, всадил зачарованный стержень мне в коленную чашечку.
– Вы не могли бы ненадолго перестать плакать?
– Я не плачу, я… Бездна, что вы задумали?
Нила зажгла пламя вокруг своей руки. Получилось очень легко, стоило только подумать и щелкнуть пальцами, и у нее не было времени, чтобы удивиться этому. Она осторожно коснулась стержня и не почувствовала жара. Тогда она ухватилась за стержень, уперлась ногами в землю и потянула на себя.
Вопль Бо едва не заставил ее остановиться, но Нила рванула сильнее, и стержень выскочил из колена Бо, словно иголка, прошедшая сквозь ткань. Нила упала на спину, сжимая стержень в руке, но тут же отшвырнула его в сторону, чтобы не обжечь лицо.
Бо дернулся и зарыдал. Затем скорчился и схватился за почерневшее колено. Нила бросилась к нему и взяла за руку:
– Простите меня, простите! Все уже кончилось.
Захлебываясь рыданиями, он произнес:
– Хорошо, я не буду больше плакать.
И обмяк.
Нила проверила его пульс, а затем тяжело опустилась на землю рядом с Бо. Он все еще живой.
Ее охватило чувство вины. Если бы она осталась здесь, то могла бы помочь ему. Могла бы превратить эту Избранную в кучу угля и… Кого она обманывает? Ее, простую ученицу, мгновенно убили бы. Уж на что Бо был сильным, умным и опытным магом, но и он уцелел лишь чудом.
Куда же подевались эти проклятые врачи? Таниэль обещал прислать их. И где он сам? Наверное, ищет свою девушку-дикарку. Бо так переживал за Таниэля, а тот даже не остался поддержать друга, который мог в любую минуту умереть.
Нила отодвинула руку Бо от поврежденной коленной чашечки, он лишь слабо застонал в ответ.
От увиденной картины внутри у Нилы все сжалось. Сможет ли он когда-нибудь снова ходить? Она слышала о целителях, способных заново вырастить конечность, но это были всего лишь легенды. Такое повреждение не мог вылечить ни один целитель, каким бы искусным он ни был.
Нила вспомнила, как щелкала пальцами во время сражения у ручья Нейда, отчаянно пытаясь найти правильную комбинацию, чтобы отбить атаку кезанцев.
