ни сделал, он был простым исполнителем – это раз. Тот, кто его нанял, хорошо знал Рикарда – это два. И наконец, он не хотел, чтобы погибли все, кто находился в здании.
– С чего вы так решили?
– Во-первых, такие люди, как враги Рикарда, не станут сами марать руки. Во-вторых, один из бочонков поставили под стол. Рикард любит устраивать приемы, но имеет привычку незаметно исчезать с них, чтобы поразвлечься с какой-нибудь юной леди, оказавшейся под рукой.
Фель отрывисто кивнула, уголки ее рта едва заметно приподнялись.
– Но зачем тогда понадобился второй бочонок? Подвал вырыли по распоряжению самого Рикарда, и перекрытие там довольно крепкое. Если преступник хотел кого-то убить взрывом, ему следовало поместить бочонок по центру подвала.
– А зачем вообще Рикарду понадобился подвал?
– Ему нужно было «приятное место, куда можно отправиться вместе с гостями, чтобы выбрать вино», – объяснила Фель, поразительно точно повторив интонации Рикарда.
Она помолчала, дав Адамату время обдумать сказанное.
– Значит, он любит показывать гостям свою коллекцию вин, – размышлял вслух инспектор. – В тот вечер как раз был прием, и преступник получил хорошую возможность застать Рикарда либо в кабинете, либо в подвале. Оба этих варианта позволяли убить самого Рикарда, не причинив большого вреда другим людям.
Соу-Смиз снова подбросил серебряную монету и поймал ее.
– Нам это ничем не поможет.
– Нет, поможет, – возразил Адамат. – Хотя бы немного. Преступник должен очень хорошо знать Рикарда, включая эти две его привычки. Или иметь надежного осведомителя. Так или иначе, это позволяет нам сузить круг подозреваемых до нескольких десятков людей, близко знакомых с Рикардом, и не тратить время на проверку всех жителей Адопеста.
Что-то еще в этом деле беспокоило Адамата. Взрыв был какой-то… неправильный, но он никак не мог определить, в чем заключалась эта неправильность.
Он оставил Соу-Смиза и Фель возле лестницы, а сам вернулся в кабинет. Еще раз обошел комнату и коридор, присматриваясь к следам взрыва на полу и стенах, затем одолжил у дежурившего на улице полицейского фонарь, снова спустился в подвал, где также обследовал потолок и стены.
Осмотр продолжался около часа. Тем временем Фель перебирала оставшиеся в кабинете Рикарда документы, а Соу-Смиз развлекался тем, что подбрасывал монету. Закончив работу, Адамат вошел в кабинет и откашлялся.
Фель обернулась и вопросительно приподняла брови.
– Взрывы получились слишком мощными для бочонков таких размеров, – объявил Адамат.
– Это невозможно определить на глаз, – усмехнулась Фель.
Инспектор коснулся пальцем виска:
– У меня прекрасная память. Это облегчает даже умозрительные расчеты. Я видел за свою жизнь множество взрывов, и мне не нужно советоваться со специалистом, чтобы определить, что подвал и кабинет Рикарда пострадали сильнее, чем должны были от взрыва двух бочонков с порохом.
– Тогда, может быть, это сделал пороховой маг?
– Может быть. Это объяснило бы другую странность.
– Какую?
– Сначала я решил, что второй бочонок подложили под лестницу. Но оказалось, что нет. Его оставили в самом центре подвала, где любой мог на него наткнуться.
– Возможно, преступник хотел все проделать быстро.
– Получилось… слишком быстро. В штаб-квартире Рикарда десятки слуг. На том приеме их было приблизительно пятьдесят или шестьдесят. Маловероятно, чтобы и подвал, и кабинет оказались пустыми одновременно. – Адамат замолчал, осмотрел наружную стену кабинета, затем прошелся к лестнице по длинному коридору, производя на ходу какие-то расчеты, и вернулся к Фель и Соу- Смизу. – Возможно, порох просто забросили сюда издали. Для этого потребовалось бы два человека, но такой вариант тоже нельзя исключить.
– Гранаты, – предположил Соу-Смиз.
– Да, что-то вроде этого, но намного мощнее.
– Вернемся к версии порохового мага, – заметила Фель. – Я слышала, среди них встречаются и наемники. Кто-то из врагов
