– Мне сейчас трудно кому-либо доверять, – признался Тамас.
Он потер рану под плащом. Только непрерывное воздействие порохового транса помогало ему сдерживать боль. И то лишь отчасти.
– Хиланска, – догадался Таниэль.
Тамас закашлялся, чтобы скрыть удивление.
– Откуда ты знаешь?
– Когда я попал в плен, Кресимир послал за Хиланской, чтобы тот опознал меня. И я уверен, что именно он направил сюда этих ублюдков. – Он дернул подбородком в сторону наскоро поставленного частокола, за который согнали примерно полторы сотни солдат генерала Хилански.
Тамас ненадолго задумался, а затем расстегнул мундир и задрал сорочку, подставив тело холодному ночному воздуху.
– Он ударил меня ножом между ребрами.
Таниэль изучил рану с почтительного расстояния, понимая, что означает для отца такая уязвимость.
– Выглядит ужасно.
– Мне повезло: рана оказалась чистой и ни одного важного органа не задето.
Фельдмаршал опустил сорочку и застегнул мундир.
– Нужно показать ее Избранному.
– В армии деливского короля есть несколько целителей. Они займутся раной, как только деливцы прибудут сюда. Я не успею умереть до этого времени. А вот Хиланска… Проклятый ублюдок! Мы с ним дружили не один десяток лет. Он был шафером на моей свадьбе и знал о планах переворота.
– Такая рана никогда не заживет, – тихо произнес Таниэль.
Тамас не решился ответить, а только кивнул.
Несколько минут прошли в молчании.
– Мне мог бы помочь Михали, – вздохнул фельдмаршал. – Этот сумасшедший бог-повар. Вот уж не думал, что когда-нибудь это скажу. Проклятье, я совершенно не представляю, как теперь буду без него обходиться.
У Тамаса заслезились глаза. Должно быть, от холодного ветра.
– Михали, – начал было Таниэль, – он…
– Ты был с ним знаком?
Тамас решил, что этому не стоит удивляться. Михали имел привычку заглядывать в каждую кастрюлю.
– Да, и он сказал, что я изменился. Отчасти благодаря магии Ка-Поэль, отчасти – из-за столкновения с Кресимиром.
Тамас промолчал. Если Таниэль хочет что-то рассказать, то сделает это сам. Но насильно из него ничего не вытянешь.
Прошло еще несколько секунд, и Таниэль продолжил:
– Он сказал, что я теперь похож на Жулен. По крайней мере, стал равным Предвечным по силе.
Услышав имя Жулен, Тамас скрипнул зубами. Еще одна предательница. Вокруг сплошная измена. Как может Таниэль быть в чем-то похожим на нее?
– Не стоит принимать всерьез все, что говорил Михали.
– Думаю, он все-таки был прав, – возразил Таниэль. – Я почти ничего не ел, пока прятался в этих горах, но я не очень голоден. У меня не было пороха, но я мог рассмотреть любую мелочь в ста ярдах от себя. Не настолько хорошо, как в пороховом трансе, но и ночное зрение, и слух, и обоняние стали лучше. – Он поднял на Тамаса внезапно покрасневшие глаза. – Я голыми руками вырвал челюсть у одного солдата. Без всякого пороха! Я выломал Стражу ребро и проткнул им же. Правда, в тот раз я все- таки был в трансе.
– Бездна, – шумно выдохнул Тамас.
– Я знаю, – хмыкнул Таниэль. – Меня теперь очень трудно убить. Кровь из меня по-прежнему течет, но я стал сильнее, быстрее. Кресимир приказал солдатам сломать мне руку, но они не смогли. Я изменился, отец, и это меня пугает. Михали погиб, а Ка-Поэль не может говорить, и мне не у кого узнать, что со мной происходит.
Голос Таниэля сорвался, он опустил голову.
– Таниэль, послушай меня. Что бы с тобой ни происходило, ты с этим справишься. Ты настоящий борец.
«И ты мой сын», – мысленно добавил фельдмаршал.
– А стоит ли с этим бороться?
На мгновение Тамас снова увидел перед собой того испуганного мальчишку, которого утешал после смерти Эрики. Он взял
