Затем она убежала прочь, и Тамас лишь посмотрел ей вслед.
– Э-э, простите, сэр.
Фельдмаршал обернулся и увидел своего адъютанта.
– В чем дело?
– Вас ждет инспектор Адамат.
– Ах да, конечно. Сейчас подойду.
Он снова взглянул в ту сторону, куда убежала Влора, но ее уже не было видно.
Адамат переминался с ноги на ногу, сдерживая зевоту. Была почти полночь, но фельдмаршал так и не появился. Что теперь делать – уйти или ждать дальше?
Тамас наверняка хотел расспросить его о тех событиях, что привели к смерти Ветаса. Все это инспектор описал в рапорте, но пересказ всегда не так интересен, как живые впечатления. Тамас любил подробные отчеты. Адамату оставалось лишь надеяться, что он не потребует сообщить все подробности.
Инспектор решил, что будет по возможности уходить от вопросов про Жосепа.
Адамат провел рукой по волосам и почесал лысеющую макушку. Снова и снова вспоминая того Стража, он уже не сомневался, что превосходная память – это его проклятие. Если бы не она, Адамат убедил бы себя, что во всем виновата причудливая игра теней, что Страж вовсе не похож на его сына, а отсутствующий палец – не более чем совпадение.
Но чем больше инспектор мысленно вглядывался в сгорбленную спину и изуродованные, но все еще детские щеки и подбородок, тем крепче убеждался, что его сын стал Стражем.
Что они сделали с бедным безвинным мальчиком? Сначала взяли в заложники, затем продали в рабство как порохового мага, а теперь еще и это. Адамат пытался вспомнить все, что он знал о Стражах. Это были обычные люди, превращенные магией в уродливых существ, в голове у которых не осталось ничего, кроме необходимости подчиняться своим кезанским хозяевам. Черные Стражи, которых создавали из пороховых магов, появились совсем недавно. Солдаты шептались, будто бы это делал сам Кресимир, поскольку ни один Избранный не смог бы справиться с пороховым магом.
Как Жосеп должен был страдать при этом! Какую страшную боль причинил ему жестокий бог! Адамат снова и снова вызывал в памяти эту картину и вглядывался в глаза уродливого существа. Он ожидал разглядеть там разжигаемую магией ярость, но видел лишь страх безропотно идущего на живодерню быка.
– Инспектор?
Полог палатки с легким шуршанием откинулся. Адамат торопливо утер глаза и поправил сюртук.
– Я здесь, сэр.
– Инспектор, что же вы стоите здесь в полной темноте?
Тамас разворошил бумаги на столе, отыскал спички и зажег лампу.
– Я просто ждал вас и не хотел никого беспокоить.
– Но свет-то мы можем зажечь? Простите за бесцеремонность. Надеюсь, я вас не разбудил?
Тамас в упор посмотрел на Адамата, так что инспектор даже отступил на шаг.
– Нет, не разбудили.
– Бездна, вы выглядите ничуть не лучше меня самого. Вам удалось хоть немного поспать? Вас обеспечили палаткой и всем необходимым?
– Да, спасибо.
– Простите, что пришлось так надолго задержать вас в лагере. Накопилось слишком много важных дел.
– Понимаю. Я собираюсь вернуться домой, к семье.
«Я в самом деле собираюсь? Но как рассказать Фей, что я видел Жосепа – такого, каким он стал?»
Адамат с содроганием понял, что уже считает сына мертвым. Ну а кем же еще его считать? Инспектор слишком долго смотрел в глаза этого существа и теперь не сомневался, что Жосепа, которого он любил, больше нет.
– С вами все в порядке, инспектор?
– Да-да.
Тамас опустился на стул с таким измученным видом, что Адамат отбросил в сторону свои проблемы и внимательно посмотрел на фельдмаршала. Казалось, за последние три месяца он постарел на десять лет и получил не меньше десятка ранений. В его усах пропали последние черные волоски. Двигался фельдмаршал крайне медленно и тяжело, старательно оберегая правый бок.
