поскольку сражаться и побеждать, не убивая врагов, невозможно, то насчёт заповеди «Не убий!» Илья может не беспокоиться. Пока он на правой стороне.
– Защищай Веру, защищай слабых, защищай справедливость, – продолжал наставление монах. – Сражайся за правду, и Господь пребудет с тобой, и душа твоя избегнет адского пламени!
Илья улыбнулся. Сказанное было ему привычно. Всё как батюшка учил. Не обижай женщин, детей…
Илья поглядел на Пипку. Та слушала открыв рот. Заворожил её монах. Есть в нём сила, есть. Слушаешь – и веришь ему. Может, потому что он сам верит?
Нет, не зря они встретились. Важно получилось. Не иначе Бог пособил.
Однако времени терять тоже не следует. Надо собираться в путь. Но за науку следует отплатить.
В должниках Илья ходить не любил, потому взял один из кошелей, протянул монаху:
– Прими от сердца!
– Не нужно. – Иоаким отодвинул серебро. – Благодарю, но не возьму. Бог нас прокормит и люди добрые.
– Как знаешь. – Илья не стал уговаривать. Предложил другое: – Я был бы рад снова тебя увидеть, святой отец. И не просто увидеть, а пригласить в гости. Есть у меня отчина, городок Моров на пути меж Киевом и Черниговом. Если что, добрые люди подскажут. Приезжай… приезжайте, – поправился он, глянув на второго монаха. – Если меня не будет, скажешь наместнику, что ты – мой гость, а священнику моему, отцу Евлалию, что я тебе доверяю. Язычников у нас много. Иные хоть и крещёные, но… – Илья махнул рукой.
– Понимаю, – кивнул Иоаким. – Ты ведь и сам такой.
Илья шевельнул бровью: не ожидал. Но не рассердился.
– Поясни! – потребовал он.
– Не сейчас, – отказался Иоаким. – В другой раз. Долгий это разговор, а ты торопишься. Пока сам думай.
– А будет он, другой раз?
– А это как Бог положит, – ответил монах. И перекрестил Илью, благословляя: – Господь с тобой, добрый человек! Мир тебе!
«Ага, – подумал Илья. – Мир. Мне. Воину. Как же!»
Но ловить монаха на противоречии не стал. Поднялся, помог Пипке взобраться на мерина, сунул Владко припасённое яблочко, приласкал ладонью и словом и без помощи стремени взлетел в седло.
– Рыцарь! – окликнул Илью монах по-латыни. – Как ослабнет душа, ты сердцем Бога Всемогущего позови молитвой: Отец Наш, пребывающий на небесах… Сердцем позови, слышишь?
Жеребец, соскучившийся по движению, без понуканий двинул к тракту. Остальные лошади – за ним. Илья оглянулся: Пипка держалась в седле намного уверенней, чем раньше. Учится понемногу. Это хорошо. Дорога впереди неблизкая и непростая. Так думал Илья, но ещё не догадывался, насколько она будет непростая. Потому что не знал о том, что, пока он дрых на лесной полянке, владетель Мислав не спал.
Узнав о том, что хитрый купчик обманул и ненавистный рус был у владетеля, считай, в руках, Мислав пришёл в ярость.
Спасло купчика только то, что успел спрятаться. Миславу же было не до поисков. Он даже убитых дружинников, вопреки собственному обыкновению, не стал хоронить лично. Оставил это дело на хозяина корчмы. Ему же доверил раненых, пообещав спросить строго, если что.
Хозяин рассыпался в заверениях и благодарностях. Боялся, что придётся отвечать за то, что дал ночлег владетелеву врагу. Может, и пришлось бы, но Мислав спешил и корчмарь был ему пока что нужен. Как собрали лошадей, своих и чужих, и набрали припасов на дорогу, сразу тронулись.
Не всё сразу. Десятка два, во главе с владетелем, на более свежих лошадях, налегке ушли вперёд. Остальные – следом. С припасами, не спеша. Сейчас для Мислава главное – догнать руса. У того четвёрка лошадей, причём отличных. Но толком не отдохнувших. Да и ночь к тому же. Не разгонишься.
Владетель рассчитывал: на следующем постоялом дворе враг точно остановится. Там его и возьмут. Главное, чтоб лошадки не подвели.
О всадниках владетель не беспокоился: люди крепче животных. Сам же Мислав усталости и вовсе не чувствовал. Его сжигал гнев. Вместо того чтобы правильно сдохнуть, принеся Миславу серебро и уважение, ненавистный рус погубил множество людей и оскорбил богов. Причём, зная жрецов, Мислав даже не сомневался, что ответственным за святотатство объявят его, Мислава. И это
