Нет, не вся. Одного бойца видно уже отсюда. Хорошо, что сам он Илью видеть не мог. Это во дворе пара факелов горит, а в щели, куда они с Пипкой спустились, темным-темно.
– Жди здесь, – велел Илья «оруженосцу», вынимая из налуча оружие и привычно набрасывая тетиву.
Лук на расстоянии надёжнее меча, а стрел у Ильи – в избытке. В поклаже, что на конюшне осталась, сотня с хвостиком.
Смерть свою, возникшую из темноты, двое оставшихся во дворе дружинников так и не увидели. Одного Илья свалил стрелой в переносицу, второго – в горло.
Вложив лук в налуч, он ухватил убитых и уволок в щель, из которой появился.
Теперь конюшня.
Там работали двое. Местные конюхи, с одним из которых Илья уже был знаком. Третий, по виду дружинный отрок, присматривал. Воина Илья убил, а конюхам объявил негромко:
– Ни шагу и ни звука, если хотите жить.
Шагнул к незнакомому конюху, приложил разок. Хватило. Знакомому сказал:
– Седлай последнюю и вьючь, я сейчас.
Во дворе ничего не изменилось. Потрескивали факелы, дружинные лошади, не рассёдланные, занимались делом у кормушек.
Когда Илья с Пипкой и вещами снова появился в конюшне, их кони уже были готовы. Осталось только приторочить груз.
– Держи! – Илья щедро сыпанул парню серебра, а потом ударил. Коротко и точно. Бровь у конюха лопнула, хлынула кровь.
– За что? – ойкнул тот.
– Чтоб жив остался, – пояснил Илья. – Ложись-ка рядом с дружком, лежи тихонько, и никто не узнает, что ты мне помог.
Во дворе Илья спешился, распахнул ворота пошире, потом выдернул факелы, что торчали из держалок у входа, и швырнул в лошадиные кормушки. Сухое сено вспыхнуло вмиг. Илья еле успел вскочить в седло.
И сразу стало весело. Взметнулся вверх огонь, заржали испуганные лошади. Часть сразу устремилась в открытые ворота, остальные заметались по двору…
Илья не стал ждать, что будет дальше. Дал шенкеля жеребцу, и через несколько мгновений всё поглотила ночь.
Тьма была непроглядная. Для людей. Лошади дорогу находили легко. Правда, не спешили. Но Илья полагал: можно не торопиться. Их кони успели и отдохнуть немного, и поесть, а Миславово воинство – только с дороги. Да и лошадей им собирать придётся. И успокаивать. С кормушками хорошо получилось.
Илья был доволен. Ловко он из ловушки вывернулся. И не только потому, что удачлив, но и сам молодец.
Спустя некоторое время дождь окончательно прекратился. Тучи разошлись, даже луна показалась. Теперь и Илья мог видеть тракт. Хотя смотреть особо не на что. Грязюка и грязюка. Так, а это там не костерок меж деревьями?
Точно. Костёр. Ну-ка…
– Здравия всем!
Спешиваться Илья не стал, глядел сверху.
Не испугались.
– И тебе здравия, добрый человек, – старший, с седой бородой, велел младшему подвинуться, освобождая на бревне местечко напротив огня.
Уютно устроились. Навес из веток. Костерок. Котелок с ушицей.
– Отведаешь?
– Сыт. – Илья спешился, помог Пипке спуститься с коня, усадил, привязал лошадей.
– Девка-то твоя умаялась, – заметил седобородый. – Пусть в шалаше поспит, там затишно.
Илья бросил на старика взгляд исподлобья. Как узнал, что девка? Но спрашивать не стал.
– Иди ляг, – велел он Пипке.
Парочки этой он не опасался. Если что – дюжину таких голыми руками задушит. Хотя старый непрост.
– Ты, дедушка, часом не ведун?
– Нет, добрый человек. Монахи мы.
Вот тут Илья и впрямь удивился:
– Монахи? Что ж без крестов-то?
Старый неторопливо сунул руку за пазуху, под серую грубую свиту, вытащил крестик. Небольшой, медный. Поцеловал и спрятал.