в то время, когда поддержка вольных людей нужна ему, как никогда ранее. К тому же рус не только унизил Мислава, но и ограбил. Если владетель его не догонит и не покарает, то не только не вернёт себе уважения вольных, но и не на что будет купить поддержку сильных. Даже собственные дружинники могут уйти, если сочтут, будто Мислав – неудачник. Тогда останется только бежать, бросив и наследственные земли, и замок, бросив всё, потому что князь Собеслав не преминет воспользоваться его, Мислава, слабостью. Приберёт земли Мислава к рукам, а его бросит подачкой князю русов.
Владетель не сомневался: так и будет. Потому что он сам поступил бы именно так. Да, так и будет. Если Мислав не сумеет догнать и взять проклятого руса и вернуть себе украденное. Тогда повоюем. Руса подрезать немного, чтоб больше не рыпался, и отдать сваргам. Серебром поделиться с лехитами и получить поддержку князя Мешко и его воинственной жены. Можно даже пообещать принять их веру…
Пообещать или принять на самом деле?
Тоже вопрос. Безобразия, которые вытворял христианин-рус на капище, подточили веру самого владетеля в старых богов. Однако если Мислав крестится, это может не понравиться свободному люду. А уж жрецам точно придётся не по душе. Начнут подзуживать против Мислава народ… Хотя и тут есть варианты. Например, дать понять, что принял Христа не взаправду, а лишь из хитрости…
В общем, стоит подумать, как лучше. Но – после. Сейчас главное: взять руса.
Мислава гнала ярость. Дружинных – тоже. Рус – кровник. Убить успел многих.
Все спешили, однако к нужному месту добрались только к рассвету. Темнота, скверная дорога…
Постоялый двор был крепким. Маленький острог. А как иначе? Здесь не городок, даже не село, просто дом у дороги.
С той стороны ограды отозвались не сразу. Вернее, сначала просто облаяли. Потом обругали уже человеческим голосом. И только узнав, что прибыл не кто-нибудь, а сам владетель Мислав, открыли ворота.
Хозяин, мрачноватый, заросший, разбойного вида, шуганул собак, поклонился нехотя, по сути просто кивнул, буркнул:
– Щас чё разогрею, – и пошагал в дом.
Рук под стремя не подставил, даже коня не принял.
– Взять, – скомандовал владетель.
Двое дружинных тут же догнали, зажали конями.
Бородач только хрюкнуть успел:
– Вы чего, эй… – А на шее уже петля, и волокут обратно.
Кинувшихся на подмогу хозяину псов отвадили плетьми.
Бородача бросили в грязь мордой, подержали чуток, потом ослабили аркан, позволяя встать.
– Эй, вы совсем…
Удар плетью:
– К владетелю обращаться «мой господин» или «великодостойный»!
– Да я… Ай! Ай!
– Довольно, – остановил Мислав вразумлявшего дружинника. – Рус в доме?
– Какой рус?.. Ай!
Тут терпение владетеля закончилось. Двинул булавой по макушке, и бородач повалился обратно в грязь. И больше не поднялся.
– Вы – в дом! Вам – конюшня и остальное! Вы четверо – со мной. Двое прикрывают, двое стрелы наложить! Бить по ногам!
Наученный горьким опытом Мислав приготовился к тому, что рус попытается удрать. И встретить его следует должно.
Увы! Руса на постоялом дворе не оказалось. Четверо мужиков, шесть баб и сворка детишек. Все – здешние.
Однако то, что руса здесь нет, владетель понял раньше, чем обыскали дом и выгнали во двор всех его обитателей. Понял, когда посланные проверить конюшню появились, разводя руками.
Коней, его собственных, Миславовых коней, уведённых русом, не было.
Получалось, рус до постоялого двора так и не добрался. Или мимо проехал.
Но это вряд ли. Это ж коней совсем заморить.
И где он тогда?
– В лесу заночевал, – предположил кто-то.
Миславу мысль показалась верной. И здравой. Что дальше?
Надо думать.
