– Теперь они осторожней будут, – сказал он. И вдруг увидел в щель, как еще один тать скользит вниз по стволу.
– Раздвинь! – заорал он, невзирая на то что дождь из стрел еще не утих.
Команда была выполнена вмиг, и Илья успел: разбойник рухнул в траву со срезнем в спине.
Однако и противник едва не взял свое: вражья стрела влетела в щель и вонзилась в землю в вершке от сапога Ильи.
Он выдернул стрелу, оглядел внимательно и сунул в тул к собственным стрелам. Добрая вещь. Ногу бы насквозь прошила.
Илья поглядел на дружинников, что стояли с поднятыми над головой щитами. Держать их так – тяжело. В нижнем ряду легче – там щиты на земле стоят.
– Сменитесь, – велел он верхним, берясь за рукояти обоих щитов сразу.
Кто знает, сколько им еще так стоять, изображая черепаху, угодившую в лапы шакалу. Хотя нет, не черепаху. Таких кусачих черепах не бывает.
А вот разбойники никак не успокоятся. Мечут стрелы и мечут. И все – с посвистом. А вот мы сейчас вас порадуем!
Илья по звуку определил, откуда били, пододвинулся к гридням, что держали второй ряд:
– Ну-ка, раздвиньтесь чуток…
Риск был, конечно. Попасть с тридцати шагов в щелку в полпальца толщиной мог любой справный охотник. Но не сидеть же, как мышь в норе! Опять же – чтоб выстрелить в эту щелку, надо подняться над ягодником. А тут уж кто первым успеет.
Первым успел Илья. Потому что он ждал и был готов.
Увидел, как натянувшего лук разбойника отбросило назад, – и спрятался. А щелка закрылась.
И – никакого ответного залпа. Может, стрелы кончились, а может…
Ладно, подождем.
Илья присел на корточки.
– Давай-ка займусь тобой, пока время есть, – сказал он раненому. Лекарскому делу он был обучен не так, как настоящий лекарь, не говоря уже о матушке с Лучинкой, но раны целить умел. Перетянул ремешком ногу потуже, чтоб кровь перекрыть. Матушка учила докручивать жгут палочкой, но Илье без надобности. Сила есть. Разрезал ножом штанину, прикинул, куда и как глубоко ушла стрела. Глубоко. Еще чуток подтолкнуть – и выйдет из икры с другой стороны.
– Повезло тебе, похоже, – сказал он раненому. – Терпи, сейчас поболит немного. – И нажал на черенок.
Раненый зашипел, но крик сдержал, справился.
Так и есть, глубоко ушло. Острие натянуло кожу, чуть позже выглянул и хищный клюв наконечника. Илья медленно и плавно выдавил его целиком, сдернул с древка – наконечник сидел совсем слабо.
– И опять повезло, – сказал он раненому, по бледному лицу которого катились крупные капли пота. – Видишь, какая гадость!
Точно гадость. По бокам наконечника – шипы, какие обычно бывают на зажигательных стрелах. Такой не вытянешь. Резать приходится.
Илья взялся за черен, потянул стрелу наружу. Раненый сомлел. Но не пикнул.
Рана была на вид чистая. Особо не кровила.
– Прижечь бы надо, – сказал один из воев, державших щит.
– Вот я сейчас прямо тут костер разведу, – проворчал Илья.
Прижечь! Матушка говорила: прижигать – это вообще дурное дело. Заживать будет дольше, а кровь остановить или от загноения уберечь есть и получше способы.
Илья пошарил у раненого в сумке, нашел чистые листы подорожника, льняную тряпицу, завязал потуже, но жгут не убрал. Пусть побудет пока.
– Что там, Малига?
– Тихо, господин.
– Может, ушли? – с надеждой предположил кто-то.
– Проверим. – Илья расстегнул ремешок шлема, снял с головы, надел на стрелу.
– Ну-ка раздвиньте немного…
Ничего. Никто не попытался всадить стрелу в глазницу «выглянувшего воя». Или сообразили, что внутри шлема головы нет?
Рискнуть?
