сжимал руль, и легонько погладила.
– Мы летим, – скупо напомнил риентанец, но я чувствовала, как он расслабляется. – Я бы поцеловал тебя, но…
– Мы летим, – в точности, как и он минутой ранее, сказала я.
– Я тебя люблю, – тихо сказал Танар. Три таких простых слова, которые не каждый способен произнести. Признание, раскрывающее сердце навстречу другому, самому дорогому человеку.
Я едва удержалась, чтобы не потереться о его плечо, не прижаться к нему, доказывая, что и он значит для меня очень много. Вместо этого у меня были лишь четыре слова. Четыре простых, но таких важных слова:
– Я тоже люблю тебя.
Повисшая пауза не была ни гнетущей, ни болезненной. Напротив, она была полна надежды и мечты. Никто из нас не хотел прерывать ее, никто не хотел возвращаться к жестокой реальности окружающего. Но аэрокар начал снижаться. Оставались считаные секунды до того, как нам вновь придется надеть маски безучастности и играть по предложенному сценарию, надеясь изменить хоть пару реплик.
Дохнуло холодом, едва я приняла руку Танара и выскользнула из салона. Риентанец кивнул, позволяя молодому парню сесть за руль и убрать автомобиль на парковку.
– Идем, – позвал меня Танар, приобнял за талию и уверенно повел во дворец.
Наше первое совместное появление на публике. Первый выход в свет в качестве его избранницы. Мой первый настоящий королевский бал. Первый танец с ним и только с ним…
Я тяжело вздохнула и, чуть не наступив на подол, перешагнула через порожек. Теперь пути назад не было. Нас заметили. А тех, кто пребывал в неведении, оповестил о прибытии гостей церемониймейстер, поставленным голосом отчитавшийся о прибытии высокого гостя и меня. И если первый перечень не вызвал особой реакции общественности, то упоминание одной бедной меня заставило риентанцев обернуться и вперить в меня тяжелые взгляды.
Первый королевский прием стремительно терял свою привлекательность. Даже понимая, что изъяна в платье нет, я с трудом сдерживалась, чтобы не убедиться в этом лично. Но сбегать в дамскую комнату прямо со ступенек, когда и минуты не провела в обществе придворных акул… Тяжела жизнь придворного.
Словно вторя моим страданиям, на другом конце зала обнаружился Танан. Он тяжело вздыхал и пытался отбиться от стайки юных прелестниц. Рогатых, ушастых, клыкастых, со стразами на перьях и лаком на когтях. И он не жаловался! Так неужели я не смогу справиться с ситуацией? Оскалившись в ответ, я тронула замершего в ожидании Танара, и мы вместе спустились по ступенькам вниз.
– Нам разрешили съемку? – тихо спросила я, придерживая подол.
– Да, но частично, – шепотом ответил мой кавалер. – Твоя камера в моих покоях. Слуга принесет ее, когда начнется церемония передачи власти. До этого мешать дворянству развлекаться непозволительно.
Последняя реплика отчетливо отдавала цитатой. Но я не улыбнулась: глаза сами нашли самого опасного гостя, и вся веселость исчезла.
Кики проводил время в компании брата и его высочества Аштарака. Вокруг них, как оцепление во время массовых гуляний, стояли дебютантки этого года и двух предшествующих. Они ловили каждое их слово и с готовностью краснели, услышав едкий комментарий о прекрасном поле. Но, несмотря на смущение, ни одна не покинула окружение. Напротив, охотниц только прибавилось.
Судя по недовольным взглядам, которыми награждали меня цветные девицы, на Танара у местного общества также были далеко идущие планы. И у части они все еще сохранились. Непроизвольно сжала локоть своего спутника чуть сильнее, чем это требовалось. Риентанец мгновенно наклонился ближе, чтобы окружавший нас шум не мешал ему разбирать слова.
– Ничего, – улыбнулась я. – Просто рассматриваю твоих поклонниц.
– Они в прошлом, – заверили меня и одним движением развернули так, чтобы заглянуть в мои глаза.
– Я знаю. – Я улыбнулась, но краем глаза все равно следила за напряженно взирающей на нас блондинкой. Ксиеркой. Заметив мой взгляд, она с чувством собственного превосходства вздернула подбородок и обнажила белые, чуть заостренные зубки. Рептилия, как есть змея подколодная.
Танар был мгновенно притянут ближе и поцелован. Нужно отдать ему должное, среагировал он быстро, ответил, прижимая меня к себе. Как-то незаметно мы оказались у стены, в нише, потеснив вазу с цветущим кустом, и уже там, тяжело дыша и вдыхая мой запах, риентанец удовлетворенно заметил:
– Моя ревнивица!
