отчаянным голосом и, ухватившись за гениталии, скрючился в позе эмбриона.
Андрей кивнул омоновцам, те подхватили его под руки и поставили на ноги. Андрей ударил снова. Кублов повис на их руках, завизжал:
– Я все скажу, все скажу!
– Скажешь, – согласился Андрей, – а это я пока тебя учу вежливости. Хамить нельзя, понял?.. Никому…
Он еще дважды ударил ногой, Кублов выл, весь в слезах и соплях, но сознания не терял, а один из удерживающих омоновцев сказал с сочувствием:
– Парень, ты не ту выбрал дорожку… Теперь импотент, точно. А если он еще и по почкам врежет, то писать будешь только под себя.
Второй омоновец сказал с готовностью:
– А я знаю, где садануть, чтобы в нем говно больше не держалось! Будет течь постоянно. Правда, здорово? Хотите, покажу?..
Кублов стонал, вопил, всхлипывал, я едва разобрал слова:
– Все… что угодно… только не надо… я все-все… ой, не бейте… ой…
Я спросил у Ингрид, она наблюдала с холодным вниманием:
– А как же насчет неприменения…
Она хмыкнула, не поворачивая ко мне головы.
– Мало ли где сам ударился! О перила, например. Ты же видишь, какой он неуклюжий.
– О перила? Таким местом?
– Прыгнул по дороге, – объяснила она с надлежащим полицейским высокомерием, – пытаясь уйти, неудачно приземлился… приперилился. А что не так? Ты же сказал, фильмы смотришь, трюки всякие!
– Ну да, – согласился я, – но там и одного раза вот так приперилиться хватало на всю оставшуюся жизнь…
– Ты же видишь, – сказала она с презрением, – он с первого раза не понял… Прыгал и прыгал.
– А экспертиза?
Она отмахнулась.
– Какая экспертиза?.. Ему все равно либо пожизненное, либо расстрел за участие в таком кошмарном преступлении.
Кублов взвыл:
– Каком преступлении? Я ничего не знаю! Я все расскажу!.. Уже рассказываю!.. Только зачтите как явку с повинной или хотя бы сотрудничество со следствием…
– Куда был перевод? – спросила она требовательно. – На какой адрес?.. Или тебе кажется, что мы пришли посмотреть, какой ты красивый и нарядный?
Он помотал головой.
– Не знаю! Говорю же, не знаю! Я только слышал, там зашита маленькая прога для самоуничтожения. Я не знаю, что за прога, но как только ее активировали, она тут же выполнила какое-то задание…
– Какое?
– Основное, – сказал он стонуще. – Для чего-то же ее писали? А потом самоликвидировалась без всякого следа. Это же прога, там такое раз плюнуть и растереть…
Я поинтересовался:
– А скопировать для себя в голову не приходило?
Он посмотрел на меня в затруднении, а Андрей вздохнул, сказал невесело:
– К сожалению, при любой попытке сделать что-то иное, предусмотренное программой, такие вот проги самоуничтожаются!.. Это не что-то особо сложное, сейчас таких полно в инете. Как только разведки мира стали собирать все-все о пользователях Интернета, то сразу появились эти программульки. Многие очень не любят, когда за ними наблюдают! Это не только преступники, как вам кажется, а просто нормальные люди вроде меня…
– Но-но, – сказал я, – нормальные – это нормальные, а этот мудак как раз преступник. Его счастье, что я не из полиции, а то бы точно и я влупил, что-то нога чешется. Или все-таки отвезти его в участок мне лично?
Кублов вскрикнул:
– Не-е-е-ет!.. Не надо в полицию. Я все расскажу!
Ингрид повернула голову в мою сторону.
