– Да. Не сны даже, скорее видения.
– Поняла. Помнишь, я рассказывала тебе про одну пациентку у нас в интернате, Леокадию Адольфовну?
– Такую милую, чудаковатую старушку? Да, помню. А что с ней?
Карина рассказала: и о необъяснимом ухудшении состояния всех обитателей интерната, и про слова своей престарелой приятельницы, опустив только упоминание о девочках, что просили с ними поиграть.
– Сами позвали, впустили, а зря, – повторил он задумчиво.
На этот раз они поняли друг друга вовсе без слов.
– Яма, – сказала Карина.
– Капище на стройплощадке, – одновременно произнес Аркадий Леонидович.
Остаток вечера они сидели за компьютером, читая все, что касалось «уникальной археологической находки» – так презентовалось вскрытое древнее святилище и в официальных релизах, и в многочисленных публикациях от имени общества «Северная Веда».
– Петр Маркович Трок, владелец ЗАО «Транспортная компания «Лига», – сказал Аркадий Леонидович. – Это на его земле находится яма. Кстати, сын у меня учится, очень хороший, смышленый мальчишка. Будет повод нанести визит папе.
– И что ты ему скажешь? – поинтересовалась Карина.
– Насколько я понимаю, у него возникли проблемы из-за находки. Видишь, написано, что строительство остановлено. Вряд ли он испытывает от этого восторг, будь он даже сто раз поклонником древней истории и сторонником защиты памятников культуры. Попробую предложить помощь. Вспомню о том, что я кандидат исторических наук. Скажу, что смогу посодействовать в том, чтобы сняли охранный статус с объекта, и тогда он зароет эту яму и спокойно продолжит свою стройку.
– А ты можешь?
Аркадий Леонидович пожал плечами.
– Скорее всего, нет. Но надо с чего-то начать. Я хочу посмотреть на это место. Если его используют, скажем так, по назначению, там должны быть следы. Ты же понимаешь, что дело не только в самом капище.
– Да, – сказала Карина. – Дело в людях.
– В тех самых древних и молодых зверях, про которых упоминала твоя приятельница.
– Полагаешь, там кто-то проводит обряды?
– А ты разве думаешь по-другому?
В синеватом свечении экрана компьютера их лица показались друг другу незнакомыми и странно чужими. Бездонная черная топь колыхалась совсем рядом.
– Ты ведь разбираешься в этом, да? – тихо спросила Карина.
– Читал кое-что, – ответил Аркадий Леонидович и отвел взгляд.
Это был первый вечер, когда их объединило общее дело. Тем удивительнее, что в последовавшую за ним ночь они спали, не прикоснувшись друг к другу, и долго лежали на спине, глядя в белеющий потолок, за которым давно стихли бурные стоны и крики, не решаясь повернуться друг к другу спиной. Вдруг выяснилось, что они осведомлены в таких вещах, о которых запросто не заговоришь не то что со случайным знакомым, но даже с тем, с кем делишь постель. Как будто два человека встретились, разговорились и даже успели стать приятелями, как оказалось, что оба вооружены.
В понедельник занятия во всех школах, училищах и колледжах города были отменены из-за траура. Аркадий Леонидович, не откладывая дела в долгий ящик, позвонил Петру Марковичу, представился и попросил о безотлагательной личной встрече. Трок несколько удивленно согласился: просьба была неожиданной, но отказывать учителю сына было как-то неловко.
Учителям, врачам и полицейским вообще отказывают довольно редко, хотя встречи с ними обычно сводятся к необходимости за что-то платить.
– Надо побриться, – сказала Карина. – Уже неделя прошла, неловко к такому человеку идти со щетиной.
Еженедельное бритье головы было их ритуалом, частью той прекрасной, тихой, размеренной жизни, которую они так ценили и так берегли. Аркадий Леонидович, по пояс голый, садился на табурет посреди маленькой ванной, а Карина, ловко орудуя пеной, помазком и настоящей опасной бритвой, осторожно и нежно приводила в порядок его голову, лицо и шею. В этом было что-то очень интимное, доверительное, теплое, и Аркадий Леонидович с удовольствием ощущал, как его кожи касаются сильные, длинные пальцы и как легко скользит лезвие, срезая жесткие волоски.
Утром понедельника этот процесс впервые не доставил ему удовольствия, а когда Карина придерживала его за подбородок и блестящая, острая, как бумага, стальная бритва касалась горла, он был так напряжен, что в итоге чуть дернулся, получив
