Юноша поднял глаза потолку:
– О, ваше величество! Если б вы знали, сколько у того купца денег! Что же до рыцарской чести, так она лет триста назад, наверное, и была. А нынче честь не в чести, в чести – деньги, такие уж поганые времена, что даже доблестный рыцарь за презренный металл мать родную продаст, потом купит обратно, и снова продаст. Не рыцари, а евреи краковские! Такие же и у старого барона вассалы – бесчестные, алчные… Да других-то нынче и нету.
Утром, усердно помолив Господа об удаче, начальник шведской артиллерии под Везенбергом, тучный усач в сверкающей кирасе и шлеме с петушиным пером, велел перетащить орудия поближе к осажденной крепости. Этим важным и трудоемким делом пушкари и приданные им на помощь рейтары занимались почти до полудня, и хорошо, что снег еще не растаял, иначе провозились бы и до вечера.
Огромные «единороги» и мортиры встали на самых передовых земляных укреплениях – шанцах, примерно в полверсте от ворот Везенберга. Главный артиллерист лично рассчитал траектории полетов ядер, пушкари тщательно навели стволы и, зарядив орудия, вытянулись, в полной готовности поглядывая на своего командира. Приказ не заставил себя ждать – усач в начищенной до блеска кирасе вытащил из ножен шпагу… поднял… Махнул:
– Огонь!!!
Страшной силы грохот потряс окрестности осажденного Раковора. Потом говорили, будто его было слышно даже в Ревеле и Дерпте. Но это – потом, сейчас же…
Сейчас же на шансах сотворилось нечто ужасное, словно бы сам Бог разгневался за что-то на шведов! Толстый ствол мортир вдруг подпрыгнул, разрываясь на тысячи смертоносных осколков, точно так же взорвались и все остальные пушки – такой уж неудачный вышел залп.
Адское пламя поднялось к самому небу, повалил густой черный дым, и охваченные огнем пушкари, вопя от ужаса и боли, бросились в тающие сугробы. Увы, в живых остались немногие. Погиб и главный артиллерист, его шлем с петушиным пером позднее нашли во рву перед самой крепостью.
Известие о происшествии с пушками вызвало в фургончике дядюшки Ксенофонта искреннюю и бурную радость. Особенно веселились отроки: все ж таки в этой диверсии имелась и немалая их заслуга. Кто лазал по всем позициям? Кто шастал, выпрашивая милостыню у пушкарей, а заодно и высматривая все, что было нужно? Нет, не зря рисковали ребята! Кто-то из посланных ливонским монархом людей все же сделал свое дело, и теперь у шведов не осталось самых лучших стволов, без чего затевать новый штурм было бы гиблым делом.
– А, как громыхнуло-то?! – раздувая костер, восторженно сверкнул глазами Егорка.
Его сотоварищ, мелкий Левка, важно поправил шапку:
– Я думал, они раньше взорвут… А тут – перед самым штурмом, ух ты! Говорят, свей теперь не ведают, что и делать.
– Из Стекольны новые пушки привезут, – глубокомысленно заметил Федька. – Или еще откуда-нибудь притащат. Коли позволят им… Эх, теперь бы нашему королю – быстро! Конницу бы послать, да… О, смотрите-ка, Графа! Эй-эй, Аграфена! Ты ведь тоже слышала, да?
– Да уж, тут и глухой услышит, – отряхнув с армянка остатки снега, девушка уселась поближе к костру. – Рвануло знатно! Свен от этого не скоро оправятся… а может, и вообще осаду снимут, уйдут.
– Слышь, Графа, – присев рядом с рыжей, понизил голос смуглоликий Федька. – А кто это, а? Ты ж кому-то про то, что мы высмотрели, сообщила?
– А ты как думал? – Сашка повела плечом и хмыкнула. – Конечно, сообщила… А кому – не скажу. Много здесь наших. Однако меньше знаешь – крепче спишь.
Посмотрев куда-то поверх голов сидевших у костра отроков, рыжая вдруг осеклась и насторожилась. Парни резко обернулись, увидев идущего прямо к кибитке ландскнехта в панцире и вальяжно накинутой на плечи дорогой шубе, порванной в нескольких местах так, словно ее хозяина драли медведи или уж по крайней мере волки.
Острый взгляд, вытянутое, не отличавшееся особенной добротою лицо, за спиной – полутораручный меч, «ублюдок»-бастард с волнистым лезвием, наносящий страшные раны. Обладателей таких мечей враги в плен не брали…
– Отпетый! – шепнул Левка Егорке. – А ну-ко, бежим, робяты!
– Сидеть, – негромко сказал ландскнехт. Сказал по-русски.
Сашка тут же вскочила на ноги:
– Так ты, мил человек…
– Уходите, – оглянувшись, продолжил незнакомец. – Здесь, чуть южнее, овраг – знаете?
