– Да, Трикси. Например, такой: раз нет совершенной безопасности и абсолютной силы, то и доверять нельзя никому и никогда. Долго ли ты простоишь на одной ноге? А далеко ли уйдешь?
Тейт бросил на меня странный взгляд – если бы не эмоциональный фон, пропитанный чистым беспокойством и заботой, можно было бы принять это за выражение ревности. А потом подался вперед, втиснулся между мной и Оро-Ичем и ткнул пальцем в синее щупальце:
– Вы потому столько ног отрастили, мастер?
Честно говоря, я успела мысленно перебрать с десяток страшных кар за дерзость и перепугаться, но этот змей чешуйчатый лишь усмехнулся и хорошенько щелкнул рыжего щупальцем по лбу, возвращая в гнездышко из подушек:
– Неверно, Танеси Тейт. Потому я набрал столько глупых учеников.
Ох…
Как удар под дых.
Не знаю, что там понял и почувствовал рыжий, а у меня от одной шутливой фразы к горлу подкатил комок, а голову повело сильнее, чем от всех прежних инкубовских штучек мастера. Я очень, очень хотела бы… Нет, не броситься ему на шею, конечно, – мы и с мамой-то обнимались очень редко, среди псиоников-эмпатов прикосновения если не табу, то очень редкое исключение из правил, – но хотя бы сесть рядом, как с Эрнаном, чувствовать тепло тела и знать: меня поддержат. Что бы ни случилось, меня не используют и не обманут.
Но после бегства от свободных, после охоты на меня, предательства Аринги, того жуткого видения с Тейтом… Боюсь, даже если бы я каким-то чудом вернулась домой, то больше не смогла бы ощущать себя в полной безопасности даже с родным дядей. Вела бы себя как прежде, но за всеми щитами и куполами думала бы о чем-нибудь неприятном.
Например, вспоминала бы насланный сон о лаборатории с отравляющим газом и думала бы, может ли он воплотиться в реальность.
– Но у вас же нет учеников, – ворчливо откликнулся рыжий; я осознала, что погрузилась в мысли совсем ненадолго, на секунду, не больше. – Я имею в виду личных.
– Не дерзи, Танеси Тейт, – мягко произнес Оро-Ич, прищурившись. Между губ промелькнул черный змеиный язык. – Не трать мое время и задавай правильные вопросы.
Рыжий замешкался почему-то, и я рискнула встрянуть:
– Скажите, мы поступили с Арингой законно? То есть нам не полагается никакое наказание?
– Вы поступили по праву, – ответил мастер. – Вы достойны не порицания, но награды.
Тейт мрачно глянул исподлобья.
– Но фиг нам ее дадут, да?
Оро-Ич медленно сомкнул веки и мягко произнес:
– Я не могу открыто благоволить никому из вас. Особенно в миг опасности и горя.
Рыжий что-то понял – куда быстрее, чем я со своей телепатией, куда полнее. Что-то жестокое, кровавое; взрывы, люди в черных балахонах – свободные. И поверх этого – сожаление, чувство вины, гнев.
Бездна в глубине его разума на сей раз не распахнулась, но дохнула на меня холодом.
– Что с остальными? – резко спросил он. – С теми, кого бросила Аринга?
Густые белые ресницы дрогнули, и за ними сверкнуло нечто изжелта-оранжевое, как пламя в ночи, только ярче и страшнее.
– На лагерь напала семья свободных. Либо он был плохо сокрыт, либо некто провел врага.
В груди похолодело. Я вспомнила, что Тейт рассказывал о свободных, когда только-только выдернул меня из их лап: если поймают, то запытают. Бессмысленная жестокость дикого мира, как тогда показалось. Теперь это виделось по-другому: терроризм, акт устрашения.
– Кто-то выжил? – хрипло спросил рыжий.
Мастер распахнул глаза, выражение лица его было нечитаемым.
– Хатани Тикка, подмастерье, явила высокое искусство и сумела бежать, забрав с собой троих учеников. Направляющая удар, Атекки Айка, впала в ярость и убила двоих свободных, была ранена, однако сумела добраться до Лагона. Ее преследовали трое. Мастер Эфанга допрашивает их.
Я онемела.
Больше двух десятков жертв. И хорошо, если они умерли быстро, в бою. Айка, мелкая вредная девчонка, сражалась как взрослая, убивала… Через что она прошла?
