Боль в желудке постепенно сошла на нет, сменившись головокружениями, слабостью и потливостью. Ожоги, вопреки опасениям, не беспокоили – их залечили магией, не осталось и рубцов, только новая, тонкая, розовая кожа напоминала о местах соприкосновения с ядовитым письмом.
К концу недели Эллина научилась сидеть и ходить в туалет, правда, опираясь на плечо служанки. Вернулся аппетит, и она с удовольствием поглощала супы и протертые овощи.
В один из визитов мэтра Олиоха (он раз в сутки проведывал больную, оставляя на столике у кровати новую порцию лекарств и в первые дни вводя непосредственно в кровь противоядие) гоэта спросила о Брагоньере. Она запомнила его на полу своей комнаты и больше не видела.
– Господин Брагоньер, его ведь тоже отравили тем же ядом, что и меня?
– Совершенно верно, везучая вы девочка, только вам досталось немного, а вот соэр проглотил достаточно. И яд уже успел проникнуть в жилы.
– Вы хотите сказать…
Эллина невольно приподнялась на подушках, села прямо, без опоры. Ей не верилось, что инквизитора можно так просто убить. Получается, ее Гланер Ашерин (она не сомневалась, что это его рук дело) не сумел отправить за Грань, а вот с Брагоньером расправился.
Страх сжал горло, заставил почувствовать дыхание смерти.
Первая… хотя какая первая – третья, попытка не удалась, а вот четвертая при данном раскладе может стать фатальной. Инквизитор – это все-таки защита, ум, хитрость, власть и опыт охотника за темными.
– Он умер, да? В тот день?
Мэтр Олиох выдержал театральную паузу, которую она приняла за положительный ответ, а потом покачал головой:
– Почти. Но отравителям немножко не повезло.
Глава 13. Танцы с волками
Под глазами Брагоньера залегли тени. Он был хмур и молчалив.
Эллина впервые видела соэра с момента отравления и, войдя, сразу отметила, что в его лице появилось что-то хищное.
Брагоньер сидел в кресле у камина. На коленях лежали какие-то записи. Но сейчас он не читал, а смотрел на огонь.
На столике, на расстоянии вытянутой руки, стояли стакан и ряд темных бутылочек и лежал колокольчик для вызова слуг.
В комнате было душно, пахло лекарствами.
– Господин Брагоньер, вам лучше? – гоэта в нерешительности застыла в дверях. Сама она сейчас тоже не являла собой образец женственности, особенно в висевшей мешком одежде.
– Спасибо, да. Проходите, не стойте на сквозняке. Рад, что вы тоже живы. Нужно было выбить из ваших рук ту треклятую баночку! – пробормотал соэр. – Темные изворотливы, если они мстят, то не остановятся, пока не убьют. Госпожа Тэр, вас не затруднит открыть окно?
Эллина выполнила его просьбу и, подойдя, поставила на столик с лекарствами еще один флакончик.
– Что еще? Мэтру Олиоху до сих пор неймется? – Брагоньер неодобрительно покосился на то, что она принесла. – Порой мне кажется, что собственной крови он во мне не оставил.
– Это делала я, – смутившись, ответила гоэта. – Помогает быстро восстановить силы. Спасибо за то, что сняли арест.
– Не за что. Теперь вы вряд ли куда-то сбежите. Надеюсь. Кстати, радуйтесь, вашего Малиса до сих пор не нашли. А вот господин Ашерин наследил. И теперь он от меня не уйдет.
Сказано это было с нескрываемым злорадством.
– Меня попросили с вами посидеть. И не давать много читать.
– Дай врачам волю, так они сядут на шею, – усмехнулся соэр. – Я не так плох, чтобы мне требовалась сиделка, так что можете спокойно заниматься своими делами. До завтра вы абсолютно свободны.
– А что будет завтра? – поинтересовалась гоэта.
– Завтра мы выезжаем в столицу.
– Но…
Как он собирается куда-то ехать в таком состоянии, не до конца оправившись от отравления?
– Никаких «но». Мы и так слишком задержались в Урцхене. Меня не в первый раз травят, госпожа Тэр, так что я привык.
Брагоньер покосился на Эллину: она, наверное, считает его беспомощным, тяжелобольным, не способным ходить без чужой помощи. Положим, он еще не восстановил силы, но в седле прямо держаться сможет, а за время поездки слабость пройдет.
