Заветный город показался на горизонте тогда, когда гоэта уже успела окоченеть и задремала на шее лошади. Та, почуяв, что хозяйка спит, остановилась и неизвестно, сколько бы еще простояла, если бы не крестьянская повозка, которой она преградила дорогу. Возница громко окликнул «клушу», тем самым вырвав ее из сладких смертельных оков дремоты.
Лошадь дернулась, Эллина едва не упала, с трудом удержавшись в седле, и, сонно потирая глаза, долго не могла понять, чего от нее хотят.
«Да, видимо, я действительно выгляжу паршиво, если даже крестьяне морщатся», – подумала гоэта, пропуская повозку.
Она кое-как растерла ступни и сползла на снег, чтобы умыться и прогнать сон. Холод заставил подпрыгивать то на одной, то на другой ноге, а потом снова забраться в седло.
Онемение иголками кололо конечности – не хватало еще обморозить.
Придорожный трактир манил запахом пищи так, что засосало под ложечкой. Сглотнув слюну, Эллина отвернулась и пустила лошадь рысью.
Как ни странно, в город ее пустили – может, сыграла свою роль протянутая с улыбкой монетка.
Первым делом гоэта купила себе сапоги у старьевщика и в блаженстве засунула в них онемевшие, ничего не чувствующие ноги. Их состояние пугало, нужно было срочно их растереть, засунуть в горячую воду. Да и самой погреться, пока не превратилась в синего мертвеца.
Вторая за сегодня попытка спешиться закончилась болью и падением. Ноги отказывались слушаться. Кусая губы, Эллина схватилась за коновязь, гадая, как бы преодолеть расстояние до двери харчевни. Вот она, так рядом, а не дойти.
А еще этот проклятый ветер, от которого покрываешься гусиной кожей…
– Эй, паренек… Простите, девушка, вам помочь?
Гоэта обернулась к окликнувшему ее мужчине и кивнула. Самой ей не сделать ни шагу, так что все равно, кто он. Хуже, чем теперь, не будет.
Незнакомец осторожно взял ее под руку, а потом, заметив, что Эллина продрогла до костей и обморозила конечности, подхватил на руки и внес в натопленное помещение.
Тепло тут же живительным покалыванием разошлось по телу гоэты, болью доказывая, что она все еще жива, что у нее все еще есть руки и ноги.
– Как можно, вы хотя бы соображаете, что могли умереть?! – незнакомец устроил Эллину перед каминной решеткой. Посадил не на пол, на свой плащ, который любезно пожертвовал гоэте. – Кто же в таком виде разгуливает зимой по улице? Немедленно снимайте сапоги!
Эллина была бы рада, только пальцы перестали слушаться – перчаток на ней тоже не было.
Незнакомец вздохнул, обозвал ее дурой и стащил обувь сам. Размотав тряпье, он разразился еще более эмоциональной тирадой и велел служанке принести таз с теплой водой, полотенце, бараний жир, горячее питье и шерстяные носки в комнату наверху.
Гоэта не сопротивлялась, когда ее отнесли и уложили на кровать, принялись растирать, сопровождая свои действия характеристикой скудности умственных способностей Эллины. Стопы не трогал, просто согревал ладонями.
Теплая вода оживила посиневшие ноги, вернула им чувствительность.
– Вот так, девушка, и в следующий раз думайте головой, а не другим местом, – поднимаясь, заключил ее благодетель. – Еще полчаса – и ваши ноги мы бы не спасли. И ваши пальчики тоже. Теперь сгибаются?
Гоэта кивнула и сердечно поблагодарила его. Хотела дать денег, но незнакомец отказался:
– Лучше одежду себе купите.
Предложение незнакомца не лишено было смысла, но Эллина предпочла сначала поесть и обогреться. Потом к этому прибавилось еще выспаться – в тепле она разомлела. Но спать было нельзя, поэтому, зевая, с трудом передвигая ноги, гоэта заставила себя снова выйти на улицу и отправилась по магазинам. Ей предстояло обзавестись хотя бы минимумом вещей и тем, куда эти вещи можно было сложить.
Денег было немного, поэтому к выбору покупок она подходила тщательно, предпочитая добротность красоте.
Увы, перед ректором предстояло предстать не так, как изначально предполагала гоэта, но в этом не было ее вины. Зато, сняв на пару часов комнату, Эллина вымылась, быстро, чтобы не заснуть, переоделась в чистое, выстирала грязную одежду и, кое-как отжав и просушив над огнем, сложила в сумку, надеясь, что она ей не скоро понадобится.
Убедившись, что бродяжкой ее теперь никто не назовет, гоэта покинула город и направилась к стенам Университета.
Издали он напоминал крепость, впрочем, изначально Университет и задумывался как замок, способный отразить любое нападение. Маги раньше были воинами, их главной обязанностью было защищать королевство.
