надо идти к Магдебургу и дальше. А если сражаться, двигаемся к Бранибору, который наверняка уже осаждён.
«Не торопись, – одёрнул я себя. – Сейчас придут гонцы, поговорим, и всё встанет на свои места».
Посланцев великого князя долго ждать не пришлось. Шнеккер пристал к берегу, и Орей сразу проводил ко мне сотника Ждана Жаворонка. Личность известная, доверенное лицо Рагдая, старый и опытный воин.
Обменявшись с ним приветствиями, я скатал карту, пригласил его в шатёр и, когда мы остались одни, обратился к нему:
– Где послание от великого князя?
– Вот. – Ждан протянул мне свиток.
Рагдай писал, что армия императора Фридриха осадила почти все города бодричей, а сам он продолжает наступление и подходит к Волегощу. Двигается государь католиков стремительно, и остановить его тяжело. Альбрехт Медведь покорил шпреван и гаволян, которые вслед за своим князем переметнулись на сторону противника, и сейчас осаждает Бранибор, а заодно посылает в земли племени речан крупные отряды, проводит разведку боем и намерен соединиться с императором. Богемцы и поляки наступление приостановили. А варяги смогли уничтожить флот католиков и спалили Рибе.
Не всё так плохо, как могло быть. Однако положение всё равно тяжёлое. Армия императора сама по себе, без войск Альбрехта Медведя и других крупных европейских феодалов, сильнее венедской и хорошо подготовлена. Поэтому удары лесовиков-славян легко отбиваются германскими егерями, а вдоль морского берега, не давая варягам закрепиться на суше и перекрыть дороги, двигаются конные отряды лёгкой кавалерии. Нам бы сил побольше, но воинов взять негде. В войсках все, кто способен сражаться. Земли бодричей и лютичей в огне. А новгородцы и пруссы мнутся, поэтому войск прислали меньше, чем могли. И это в то время, когда к крестоносцам постоянно подходят подкрепления. Движение огромных масс увлекает европейских бродяг и аристократов, а папа римский, как обычно, пообещал прощение грехов всем, кто готов пролить кровь язычников.
В общем, послание самое обычное, и в конце Рагдай просил (не приказывал, а именно просил) ударить по армии Альбрехта Медведя, а затем прорваться к Волегощу, чтобы усилить войско венедов и наших союзников. А заодно предупреждал о германских убийцах и сочувствовал моему горю, так как уже знал, что я лишился своего первенца. Связь при помощи голубей и через личных посланников. Подпись. Печать.
Отложив послание великого князя в сторону, я посмотрел на сотника Ждана:
– Ты знаешь, что в письме Рагдая?
– Да, – отозвался он.
– Что-то можешь добавить?
Сотник пожал плечами:
– Нет.
– Убийцы, о которых упоминает великий князь, много бед натворили?
Ждан помрачнел и сжал кулаки:
– Много. В Щецине, пока всех не выловили, нескольких волхвов убили, храм Триглава подожгли и склад с продовольствием. В Волине воеводу Свирида Большака убили и сожгли две лодьи. В Волегоще воду отравили, полсотни людей погибло. Ещё князя Велемара ранили, стрела отравленная, его едва спасли. А в Арконе убийцы попытались прорваться в храм Святовида. Не получилось, и тогда они вломились в святилище Поревита, заперлись внутри, жрецов перебили и подожгли себя…
– Ясно. Когда отправишься назад?
– Сегодня ночью. Рагдай ждёт твоего ответа, и лучше всего покинуть войско до того, как спохватятся поляки. А то ведь они могут попытаться перехватить меня на реке. Мне это ни к чему. Не моё это дело – воевать. Сейчас я посланник – это важнее.
– С письмом затягивать не стану.
– А голубей кому передать?
– Я пришлю человека. Ступай.
Ждан покинул меня, и я отдал несколько распоряжений, а затем вызвал Девлета Кул-Иби, Кучебича, Попела, тысячников, кто оказался рядом, и Валентина Кедрина.
Воины собрались быстро, и я поставил боевую задачу. Завтра, чуть свет, выступаем. Не на Бранибор, как того хотел великий князь, а на Магдебург. Пусть германцы думают, что я решил пройтись по их тылам. Наверняка Альбрехт Медведь, узнав о появлении степняков, разделит своё войско, и разбить его будет легче.
С командирами всё обсудил быстро, а когда они разошлись, обратился к Валентину, молча сидящему в углу:
– Как твои ребята?
Убийца усмехнулся:
