Воины, которых подняли по тревоге, были готовы выполнить любой приказ князя. Однако их оказалось немного. Большая часть охраняла стены и ворота, а рядом с Ярославом находился только резерв в полторы сотни. Разбить врага этот отряд не мог, но сдержать натиск киевлян и дождаться подхода подкреплений из детинца можно было попытаться.
– Где боярин?! – Князь схватил за руку слугу, который пробегал мимо.
– У-у-уехал… – слегка запинаясь, ответил тот испуганно.
– Когда?!
– Ещё вечером!
– Один?!
– С домочадцами…
– Куда он уехал?!
– Боярин не сказал…
Князь понял, что Молибожич перешёл на сторону врага, отшвырнул слугу и прошипел:
– Предатели… Кругом одни предатели… Клятвы и обещания – ничто уже не свято… А ведь крест целовали…
– Ждём твоих приказов, княже! – Перед Ярославом замер пожилой сотник Ивар Гладыш. – Веди нас!
– Идём к Северным воротам! Выступаем немедленно!
Полторы сотни воинов, выстроившись в колонну, покинули подворье боярина Молибожича. Ярослав надел кольчугу, шлем и, на ходу затягивая ремни, поспешил вслед за дружинниками.
На одном из перекрёстков просыпающегося города отряд остановился. Ярослав решил, что сейчас начнётся сражение, но дорогу его воинам преградили ромеи, и он услышал голос Фёдора Кавасила:
– В чём дело?!
– Киевляне в городе! – отозвался Ярослав и предложил ромею: – Присоединяйся к моему отряду, Фёдор, вместе будем их бить!
– Само собой, я с тобой!
С Кавасилом, который мечтал поквитаться с киевлянами за поражение под Теребовлем, оказалось полсотни солдат. Они пристроились к галичанам и продолжили марш. Ярослав и Фёдор были ровесниками, мыслили одинаково и рвались в бой, в котором они собирались победить. Однако они опоздали. Киевляне хорошо подготовились к ночному прорыву в город, заранее подтянули несколько полков, и перевес был на их стороне.
Когда галичане и ромеи дошли до городского торга, то встретили царских воинов. Захватчики с ходу врубились в ряды городских защитников, и завязался встречный бой. Звон стали и яростные выкрики. Свет факелов и озверевшие лица. Хрипы раненых и предсмертные стоны умирающих. Киевляне наступали уверенно, и галичане не выдержали. Вскоре защитники города стали отступать, и Ярослав, выхватив меч, бросился в гущу сражения. Где-то рядом был Кавасил, но вскоре князь потерял его из виду. Он полностью сосредоточился на схватке, и первая победа далась ему легко.
Киевский дружинник, крепкий бородатый мужчина, получил ранение и припал на левую ногу. Тем самым он открыл правый бок, и клинок Ярослава, вспоров его кольчугу, пронзил тело врага, который издал болезненный стон и лицом вниз упал на землю.
Молодая кровь играла, и, подбадривая своих воинов, князь закричал:
– Вперёд! Не отступать! Галич!
– Галич!!! – поддержали его дружинники.
Вокруг Ярослава сбились самые сильные воины, и небольшая группа смогла немного задержать царских воинов. Перед князем оказался новый противник. Он занёс меч и хотел обрушить его на голову Ярослава, однако галичанин оказался быстрее. Князь прикрылся щитом, принял на него вражеский удар и, пригнувшись, сделал выпад из низкой стойки. Клинок поразил киевлянина, не убил, но тяжело ранил, и его утащили в глубь строя, а на Ярослава налетел следующий противник, на этот раз с шестопёром.
Снова князя выручил щит, но ударить в ответ он не смог. Враги атаковали его со всех сторон, и он только защищался. А вскоре киевляне обошли остатки его отряда с флангов, и он услышал голос Гладыша:
– Княже, отступаем! Скорее! Иначе все поляжем!
Ярослав не хотел бежать, однако иного выхода не было.
Следовало отступить в детинец, и он, переступив через тело мёртвого Кавасила, которому разбили череп, отдал приказ:
– Отходим!
Галичане, кто ещё был жив, побежали. Но вырваться из схватки удалось немногим. Лишь два десятка воинов последовали за Ярославом. А киевляне не отставали. Они преследовали беглецов по пятам, и прежде чем князь добрался до детинца, ему несколько
