прощупывал меня, а я, соответственно, его. Он пытался узнать о моих истинных намерениях, а я уводил разговор в сторону и переходил на личность самого Климента. Хвалил митрополита, отмечал его стойкость в вере и учёность, называл его истинным славянином, который противостоит злокозненным ромеям, и интересовался жизнью в Зарубском монастыре, откуда митрополита вытащил в Киев великий князь Изяслав. Таким образом, я искал дополнительные точки соприкосновения с главой Русской церкви, на которые можно было надавить, и вскоре одна из них была найдена.
Эта точка называлась «иудейский вопрос», ибо, как оказалось, Климент Смолятич, такой правильный и добросердечный пастырь, очень недолюбливал представителей этой религии и всё, что с ней связано. А почему, стоит рассказать подробней.
Одновременно с христианством на Русь стали проникать представители иудейских общин, в основном из давным-давно разгромленной Хазарии и их собратья из Малой Азии. Они оседали в крупных русских городах и занимались тем, что умели делать лучше всего, – ростовщичеством. Нужны крестьянам, мастерам, купцам или князьям деньги? Всегда пожалуйста – под ставку в тридцать, сорок, а то и пятьдесят процентов годовых практически любые суммы серебром. А когда должнику приходила пора расплачиваться и он не мог отдать кредит, такой человек лишался всего имущества и частенько вместе со всей семьёй шёл в рабство, а затем продавался ромейским иудеям. Рюриковичей и бояр это, разумеется, не касалось. Поскольку они могли отдариться деревеньками или льготами для людей с пейсами, а вот простому народу доставалось. Ситуация мне знакомая, благо историю знаю неплохо, и подобное, насколько мне известно, происходило не только на Руси, но и по всей Европе, в Азии и даже в далёком Китае.
Мать Климента Смолятича, жена погибшего на границе воина, и сам Клим, ещё мальчишка, тоже были отданы за долги ростовщикам, и вскоре их собирались продать. Но женщине и её сыну, будущему митрополиту, повезло. В 1113 году, тридцать пять лет назад, умер великий князь Святополк, который давал иудеям большие привилегии, и в Киеве на некоторое время воцарилось безвластие. Горожане собрались на большой сход и стали думать, кого звать на княжий стол, а сами Рюриковичи в это время решали спор между собой. Назревала серьёзная замятня, и тут евреи попытались протолкнуть на великокняжеский престол Святополкова сына Ярослава Волынского, но просчитались. Лишь только подкупленный ростовщиками тысяцкий Путята стал выкрикивать имя нового претендента, как народ вскипел, избил его и разгромил двор знатного боярина, который управлял стольным градом. А затем с праведным гневом в душе и дубинами в руках, позабыв о христианском всепрощении, киевляне двинулись в иудейский квартал, освободили всех рабов и пожгли немало чужеземных домов, склады и все синагоги.
Бесчинства продолжались недолго, и, когда горожане немного успокоились, было решено звать на великое княжение Владимира Мономаха. Новый великий князь прибыл в стольный град быстро. Вместе с ним была закалённая в боях с половцами и в междоусобицах дружина и большинство Рюриковичей. Киевляне притихли и стали ждать дальнейшего развития событий. Причём многие считали, что Мономах встанет на сторону влиятельных иудеев. Однако Владимир поступил правильно. Тысяцкий Путята и все его приспешники были лишены своего имущества, а часть из них казнили. После чего евреев, которым дозволили забрать накопленное серебро, изгнали из всех русских княжеств, и они, так же как и их вера, были объявлены вне закона. Правда, небольшая часть иудеев приняла христианство и осталась на месте, но процент кредитования не должен был превышать двадцать процентов годовых, и им было запрещено самовольно забирать людей в рабство. Таким было решение Мономаха.
Что же касается Климента, то вместе с матерью он перебрался в Калугу, где жили их родственники, и прислонился к церкви. Он учился, слушал рассказы своей родительницы, а в храме это дополнялось беседами с учителями, которые клеймили безбожных иудеев позором, и всё это откладывалось в его голове. Поэтому толерантностью и любовью к пейсатому народу митрополит Киевский не страдал. Я такой факт подметил и решил на этом сыграть. Как? Да очень просто. Стал проводить прямые параллели между первыми христианами, которых сама церковь называет иудохристианами, и современными, которые создают Русскую Церковь. А поскольку Смолятич человеком был умным, то сразу понял, куда я клоню, и мои идеи ему понравились.
Ведь что есть христианство в самом начале своего пути? Это секта в иудействе. Появился пророк, который стал проповедовать не то, что требовалось начальникам синагог (евангельское определение), и его распяли. Но у пророка остались ученики, которые уже успели обзавестись собственными последователями, и движение стало набирать обороты и расширяться. Однако среди самих иудеев, которые в большинстве своём не желали впадать в ересь и реформировать религиозный культ, христиан было не очень много, а ярым последователям Иисуса хотелось развития. И тогда часть апостолов, которых возглавили Пётр и Павел, двинули тему, что христианином может стать не только иудей, но и любой язычник. После чего на Соборе апостолов развернулись жаркие споры, порой переходящие в драки. Часть иерархов настаивала на том, что спасённым может стать лишь перешедший в иудейство человек и перед крещением каждый язычник обязан пройти обрезание. Да и после этого он всё равно остаётся инородцем, утверждали приверженцы старины и вспоминали историю своего пророка, которая записана в Евангелии от Матфея. Кстати, можно её привести:
