Тут вдруг невидимый, записанный на пленку оркестр грянул задорный марш, и на открытую палубу вышел капитан «России». Одетый в роскошный белоснежный мундир, щедро украшенный золотым позументом, при форменной фуражке и раззолоченной трости, он не походил на небесного волка. В общем, и не должен был. Его задача, по большей части, – производить хорошее впечатление на пассажиров. Главная обязанность – в любой момент иметь уверенный вид.
– Господа, – звучным, хорошо поставленным, как у оперного певца, голосом произнес он, – рад был принимать вас на борту моего дирижабля и жду вас снова. Приятного вам возвращения на твердь земную.
Все принялись наперебой благодарить его, кто-то даже разразился аплодисментами, их подхватили остальные, и вот уже едва ли не вся открытая палуба «России» рукоплескала капитану. Я слабо понимал, откуда такая реакция. Присоединяться к хлопающим не стал, как и вся моя команда. Мы, игроки, вообще не слишком любим аплодисменты, потому что слышим их обычно перед тем, как начать резать друг друга на куски.
Не сговариваясь, мы двинулись к трапу. Матросы в чистых фланелевых робах улыбались нам на прощание, но как-то натянуто. Видно было – это их обязанность, и она им почти в тягость.
Мы спустились по трапу первыми. Лишь когда я уже ступил на землю, первые пассажиры застучали каблуками по ступенькам – основательно капитану поаплодировали.
Идти долго по летному полю не пришлось. Не успели мы добраться до здания воздушного вокзала, а к нам уже подлетел лихач на двуколке. Лихо подкрутив ус на гусарский манер, он обратился к нам с традиционным: «Эх, прокачу!».
– Маловат твой шарабан будет для всех нас, – отмахнулся я, – да еще и с вещами.
Поняв, что мы все вместе и будем искать экипаж соответствующего размера, лихач не стал приставать. Он тронул конька вожжами и покатил к длинной череде спускающихся с трапа пассажиров.
Но и нам долго шагать на своих двоих не пришлось. Увидев нашу компанию, подъехал извозчик на куда более внушительной пролетке. Не сговариваясь, я кинул ему несколько шиллингов – уверен, ушлый малый найдет, где их разменять по выгодному курсу.
– Значит, так, – не давая извозчику и рта открыть, заявил я, – сначала вези нас в гостиницу, которую обычно предлагаешь всем, кто не знает, где остановиться в Москове. А после поедем еще по одному адресу.
– Тогда накинуть бы, барин, – нудным тоном принялся выпрашивать извозчик, – а то эвон, даже не знаю, сколь вас катать придется.
– Недалеко будет, – махнул ему рукой я. – Езжай давай – приказчик гостиничный тебе накинет за постояльцев.
Извозчик наш был не лихачом, а обыкновенным ванькой, хоть и с номером на спине и даже с фонарем, выключенным по дневному времени. Отсюда и нудность его, и желание выпросить побольше. Сразу понятно – деревенский. Сбежал в город за длинным рублем, а достаются горемычному разве что копейки, да и те редко.
Несмотря на подобные мысли, бродившие в моей голове, накидывать ваньке не стал – никогда не питал жалости к людям. Профессия быстро от нее отучивает.
Гостиница, куда привез нас ванька, оказалась именно такой, какой я себе ее представлял. Не роскошный «Метрополь», но и не совсем уж клоповник – глаз все-таки на извозчика был наметанный.
– Выгружайтесь, – скомандовал я своим, кидая Корню несколько золотых гиней. – Займите пару номеров, и до вечера все свободны. Только сильно не напивайтесь.
Я проводил взглядом команду, без помощи носильщиков затащившую вещи в гостиницу, и хлопнул ваньку по плечу.
– Теперь вези на Николо-Песковскую, – велел ему, – я скажу, где остановиться.
– Ну вы хватили, барин, – всплеснул руками извозчик, – это ж, почитай, через весь город ехать. Накинули бы еще монетку аглицкую, а?
– Вези! – рыкнул я на него, начиная терять терпение, и ванька тут же повиновался – сразу понял, что везет барина серьезного, с таким шутки плохи.
Катать меня кругами ванька не стал – понял, что чревато будет. От гостиницы, где поселились, до нужного мне небольшого особняка на Николо-Песковской улице ехать было от силы четверть часа. Ванька управился за десять минут – не больше. Наверное, я сильно испугал его своим командным окриком. Выбираясь из коляски, все же кинул ему флорин – тот как раз остался у меня один. Сильно удивленный этим поступком, не ожидающий никакой премии, ванька даже поблагодарить забыл. Да мне и дела не было до его благодарности. Я подошел к двери особняка и трижды стукнул молотком по медной табличке.
Стоять перед дверью пришлось с минуту, если не дольше. Внутри дождались, пока извозчик отъедет подальше, а после слегка дрогнула занавеска на окне. Я не был профессиональным разведчиком, но подобные мелочи замечать привык. Наконец мне открыли
