она предназначалась ему.
На видео его мертвый друг не улыбался.
Он говорил: «Тымояпоследняянадежда. Прочтиэтифайлы».
Он говорил: «Мненужнатвояпомощь. Тыпоможешьмне?»
«Я предал тебя, Джон.
Если ты мертв, то по моей вине.
Я сделаю все, что ты скажешь».
Вдали вспышка света озарила небо. Потом еще одна и еще. Словно фейерверк. Словно душа его друга освободилась наконец и блестящей лентой устремилась в небеса.
И Сорен, сидя на скамье под заляпанным звездами небом рядом с мертвой девочкой, которая, словно любовница, положила голову ему на плечо, прочел последнюю волю друга – друга, которого он убил.
Глава 37
Натали увидела, как вспышка рассекла красным шрамом темное небо и, поднимаясь все выше и выше, сгорела в полете, поглощая себя.
Неожиданно у нее возникла отчаянная потребность помочиться. Что она здесь делает? Она юрист, мать, а не солдат. Она не дралась с тех пор, как Молли Маккормик отобрала у нее печеньку во втором классе и они сцепились, катались по полу, дергая друг дружку за волосы.
Вдали вспыхнула белая звездочка. Секунду или две спустя Натали услышала хлопок. Выстрел. Кто-то стрелял по ним. Вспыхнула еще одна звездочка в том же месте, но на этот раз перед хлопком раздался такой звук, будто кто-то бросил бокал для шампанского о бетонную стену. Мир за окном внезапно потемнел.
«Они расстреливают прожектора».
В сумерках Новые Сыновья Свободы подошли еще ближе к городу. Оценить точно было трудно, но, по прикидке Натали, от ствольных вспышек их отделяло меньше километра. И это пугaло еще по одной причине: она была женой солдата и понимала, что для меткой стрельбы на таком расстоянии нужно соответствующее оружие и мастерство.
Новая вспышка – и погас еще один прожектор. Она поставила винтовку, вытерла руки о джинсы, почувствовала, как ее дыхание участилось, стало поверхностным. Она должна была бы уже привыкнуть к страху. Девчонкой она была отважной без всяких усилий, но, когда стала матерью, в ее жизнь вошел страх, дозвуковой гул, который никогда не смолкал. Вечное беспокойство, что этот кашель – менингит, что падение с лестницы может оказаться роковым. Потом, позднее, беспокойство за Кейт, которая родилась сверходаренной, беспокойство, что дочь заберут, отправят в академию. Беспокойство, что Ник потеряет бдительность и она однажды увидит на крыльце своего дома Бобби Куина с грустными глазами.
Когда Ник стал работать под прикрытием, беспокойство переросло в страх. Шесть месяцев страх преследовал ее каждую минуту, иногда проявляясь как ноющая боль, иногда – как открытая рана. Нет, неверно. Страх не кончился с возвращением Ника. Ее и детей похитили, угрожая убийством. Они видели, как горят города. На ее глазах убийца нанес удар Тодду, а потом было ожидание, длившееся долгие часы, пока шла операция. И еще она обнимала умирающего Ника на полу ресторана.
Она была хорошо знакома со страхом. Но чтобы такое! На этот раз она столкнулась с чем-то иным.
«Почему? Неужели ты так боишься умереть?»
Она так не считала. Не то чтобы она была готова к смерти, просто умереть означало уйти с праздника, и в конечном счете никто этого не избегал. Нет, она боялась не за себя.
За них. За Тодда и Кейт. Она боялась не столько умереть, сколько подвести детей.
Осознание этого вывело ее из ступора. Она заставила себя глубоко вдохнуть раз, другой. Выставила пальцы перед собой, усилием воли прогнала из них дрожь. Несколько секунд – и они подчинились.
Тогда она взяла винтовку, щелкнула предохранителем и посмотрела в окно.
Прожектора гасли один за другим, и с каждым погасшим темнота подкрадывалась все ближе. Наконец остался свет только от сияющего глобуса и от углей сгоревших домов. Постепенно глаза привыкли к темноте, и Натали стала различать какие-то формы.
