– Ладно, хрен с ним, в смысле со мной. Лучше расскажите, как общая обстановка, – сменил тему проводник.
– Обстановка простая, как колун. Всех летающих гостей одним ракетным залпом выбили. Тех, что высадиться успели, придётся по лесам да развалинам отлавливать, но это уже дело привычное. На севере наглов зажали. И уйти не могут, и сдаваться не хотят. Тебя что конкретно интересует?
– Что с Даной? – набравшись духу, спросил Матвей.
– Значит, так. Ты мне тут ерунды не придумывай. На базе она. Обожжённых много, а здесь их разместить мы не можем. Мест не хватает. А на ней ещё две собаки. Она после дежурства к ветеринарку дежурить бежит, Роя выхаживать. Вот и не может вырваться. Так что наберись терпения и жди. Приедет.
– Спасибо, – глухо сказал Матвей.
– Не за что. Но ты должен знать. Я ей всё рассказал. И про ожоги, и про неподвижность. Думаю, она имеет право знать, – тихо сказал Лоскутов, опуская взгляд.
– Полное. И если она не приедет, я пойму, – выдохнул Матвей.
– В том-то и дело, что приедет. Любит она тебя, осла упёртого. Сама сказала, – улыбнулся Лоскутов.
– Значит, встану, – вдруг произнёс Матвей. – Не буду я любящей и любимой женщине на шею инвалида вешать. Встану.
– Ну, зная тебя, могу поверить, – проворчал генерал.
– И вот ещё что. Нужно нас с Роем в одну палату поместить. Если его сюда нельзя, значит, меня к нему. В противном случае толку от всего этого лечения не будет, – решительно сказал проводник.
– И как ты себе это представляешь? На базе ни оборудования нужного, ни специалистов нет.
– Никто, кроме меня, Роя из комы не выведет, – упрямо поджал губы проводник.
– Я говорил с врачом…
– Если с тем, который с меня повязки снимал, так он соврёт, недорого возьмёт. Не знаю уж, чем я ему так насолил, но он только что в глотку мне не вцепился, когда я воды попросил, – фыркнул проводник.
– Неудивительно. Он у меня под трибуналом ходит. Когда твари в атаку пошли, он вдруг голосить принялся, что нужно ворота открыть и сдаться, тогда, мол, не убьют. Всё кричал, что специалисты любому режиму нужны. Пришлось дать по башке и под замок посадить. Мразь, конечно, но действительно спец. Причём с большой буквы. Можно сказать, это он тебя с того света вытащил.
– Хрен вам, – огрызнулся Матвей. – Меня моё упрямство и беспокойство за Роя вытащили. Помните, я когда очнулся, сказал, что ему больно?
– Вот кстати, – спохватился генерал. – Как ты узнал? Я понимаю, связь. Но на таком расстоянии, да ещё и едва глаза открыв…
– Не знаю. Помню только, что он скулил, как щенок маленький. Так собаки только от очень сильной боли скулят, – еле слышно ответил Матвей.
– То ли я дурак, то ли ты на собаках помешался, – растерянно протянул генерал.
– Но ведь это правда. И вы это знаете, – вздохнул проводник.
– Вот это меня и поражает. Барбоса твоего к специальному аппарату пристегнули. Он все параметры организма отслеживает, включая мозговую активность. Так вот, когда я в ветеринарку позвонил, прибор показывал такую активность мозга, что эту железку аж зашкаливало. Как мне врач сказал, такое бывает, только если животное испытывает очень сильные эмоции, злость, боль, возбуждение. В общем, всё было так, как ты сказал. Ввели обезболивающее, и всё встало на место.
– Вот потому я и говорю, что нам вместе нужно быть, – зашёл на второй круг Матвей.
– Не сейчас. Начнёшь хоть как-то самостоятельно двигаться, слово даю, на своей машине тебя на базу заберу. А пока лечись. В общем, чем быстрее шевелиться начнёшь, тем скорее барбоса своего увидишь. Я с твоим физиотерапевтом говорил. Она сказала, что шансы у тебя отличные. И работать ты хочешь. Значит, скоро встанешь.
– А верить ей можно? – подумав, спросил Матвей.
– Беркутов, ты хоть кому-то в этой жизни веришь? – спросил генерал.
– Рою. Ну, и себе немножко, – злорадно усмехнулся проводник.
– А мы с Данкой? – не унимался генерал.
– А вы у меня проходите под грифом «близкие люди». Им приходится доверять априори, – продолжал насмехаться проводник.
– Да ну тебя к чёрту, клоун, – возмутился Лоскутов, сообразив, что проводник над ним подшучивает.
– Не, не пойду. Я уже бывал, там скучно, – весело огрызнулся Матвей.
