очень хочется что-то сделать, подумай об этом пять минут. У меня оно не всегда работает, но должен же я был сказать. Тем более что точку невозврата мы уже прошли.
— Мы?!
— Именно так.
Она отвернулась и стала рассматривать столешницу. Неизвестно, о чем эта женщина сейчас думала, но Риган не спешил нарушать молчание. На нее сегодня и так много свалилось. Такое не каждый крепкий мужчина выдержит.
— И я… не смогу вернуться домой? — дрожащим голосом спросила Уварова. От ее воинственности не осталось и следа. Она сжимала сумку, как щит, но губы подрагивали от напряжения и сдерживаемых рыданий. — Что же мне тогда делать?
— Сейчас есть, а потом идти спать. — Риган пожал плечами. — Завтра будет видно.
Больше они не разговаривали. Овощи поджарились быстро, правда, посолить их Риган забыл, равно как и убавить огонь, поэтому нижний слой вышел в стиле вегетарианского барбекю. Он этого почти не заметил, наспех проглотив все, что лежало в тарелке. Сейчас гораздо больше к столу пришелся бы сочный ростбиф, но его готовить было несравнимо дольше и сложнее, а Риган валился с ног от усталости.
Что Уварова думала о его кулинарных талантах, осталось за кадром, потому что она молчала и упорно избегала взгляда. Когда на кухне появился Джонатан — сообщить, что комната для гостьи готова, — она поспешно вскочила, чуть не опрокинув тарелку, и быстро вышла вслед за дворецким.
Оставшись наедине с собой, Риган задумчиво изучал шкафчики и столы, думая о том, что предстоит сделать в самое ближайшее время. Первым делом нужно выяснить, кому понадобился ключ, и разобраться с ними — по-хорошему или по-плохому, а после — решить, как быть с новой знакомой. Увы, пока ей нельзя возвращаться к себе. Недружелюбные типы, закопавшие рыжего, вряд ли простят Уваровой свое упущение. Но даже если на них снизойдет благодать вселенского милосердия, полиция ее по головке не погладит, и сидеть ей в тюрьме за воровство. Хочешь не хочешь, а придется где-нибудь затаиться.
Будучи
Века в тени человечества — когда обладаешь силой, повышенными способностями к гипнозу и заживлению, долголетием и относительной неуязвимостью, — сомнительное преимущество. Чтобы выжить, приходилось пить кровь. Да и ультрафиолет плохо сказывался на здоровье: никаких тебе пляжей, курортов, коктейлей в шезлонгах, а девушки в бикини — только по ночам или на картинках. Часа на солнце было достаточно, чтобы потом полдня лечить весьма болезненные ожоги, которые по сравнению с прочими ранами затягивались в разы медленнее. Никакого постоянства: переезды с места на место, разные страны, разные имена. Никакой известности — попытки заявить миру о себе предпринимались с начала времен, но всякий раз безжалостно подавлялись своими же.
В фольклоре измененных называли по-разному: акшары, стригои, носферату и вурдалаки. Правды в сказаниях было не так уж много, в основном — досужие людские домыслы и страшилки, хотя некоторые измененные действительно не гнушались кровавых расправ или внушения. В последние годы про вампиров сочинили столько фантастики, что истина окончательно затерялась в бесчисленных сюжетах и версиях. Легенды переврали многое, а на самом деле измененные были живыми и облик менять не могли, равно как и летать, нагонять туман и наращивать отрезанные конечности. На стоматологов тоже тратиться не приходилось: с зубами — вроде вырастающих острых клыков — проблем не возникало. Родиться измененным было невозможно: к дару вечности прилагалось бесплодие. Изменение, а по сути заражение человека происходило, вопреки расхожим мнениям, не через укус, а только через кровь. Считалось, что этот процесс необратим, но несколько лет назад они получили опровержение неожиданным и жестоким образом. Непонятно откуда взявшийся вирус Чумы измененных уничтожил практически всю их расу. Немногочисленные выжившие лишились своих способностей, вот и Ригану теперь недолго осталось. Что такое тридцать, сорок, да даже пятьдесят лет перед лицом принадлежавшей им Вечности? Это как подразнить ребенка конфетой, а потом показать фигу.
Голова стала тяжелой — верный признак того, что пора спать. В такие мгновения Риган искренне сожалел о потере былой выносливости, но что прошло, того уже не вернуть. Поднявшись на второй этаж, он направился в гостевое крыло. Дверь в комнату была приоткрыта, но Уваровой там не оказалось, ее сумки тоже. Наверняка взяла с собой в душевую.
Риган улыбнулся, предвкушая завтрашнюю встречу: когда Уварова злилась, она становилась прехорошенькой. Разыгравшееся воображение рисовало картины одна непристойнее другой. Агнесса откровенно и бесстыдно выгибалась под ним в разных позах. Голубые глаза потемнели, кудрявые волосы разметались по подушкам. Хотел бы он посмотреть на нее после оргазма!
