«польские»… В голове Басмача забрезжила идея.
– Пацан, на вот, замажь окно этим, – и протянул бутылку с машинным маслом. – И вход тряпкой завесь, чтоб свет наружу не пробивался. – А сам аккуратно очистил верстак у стены от наваленного хлама, отбросил связки стародавних журналов «Огонек». Выудил из кучи инструментов ножовку с заржавленным полотном, очистил и закрепил новое, «польское».
От души плеснул самогона в высокую банку из-под кофе и натолкал в нее туго скрученные журналы, лишнюю бумагу, торчащую из емкости, срезал ножом. Спиртное быстро пропитало сухую и ломкую бумагу. Чиркнул колесиком бензиновой зажигалки, и самодельный светильник-примус взялся ровным голубым пламенем почти без дыма. Изувеченная винтовка легла на верстак.
К полуночи, когда Назар и Бес в полглаза уже дремали, Басмач держал в руках порядком укороченную СВТ, со спиленным по самый газовый регулятор стволом, без газовой автоматики заряжания, без кожуха и деревянной накладки поверх ствола. И без прицельных приспособлений типа «мушка», штык-нож пришлось примотать к стволу. Получился совсем уж кастрированный вариант однозарядной винтовки Мосина с прикладом, перемотанным проволокой.
Оглядев со всех сторон свое детище, Басмач затушил самодельную лампу и, накинув плащ, сел у стены. Пока работал, было тепло, но теперь осенний морозец ощущался явственно. В темноте гаража слышалось сопение волка да тихое бормотание Назара. С улицы время от времени доносились непонятные шорохи, скрип, свист ветра. Однозначно, снаружи кто-то был. Опасный? Пауки желают мести за убитых товарищей? Вполне возможно. Следовало держать ухо востро.
Взошла луна. Бледный свет едва проникал через замазанное старым маслом окошко. Басмач очистил окно, сразу стало светлее. Чтобы не уснуть, выудил все патроны из котомки Назара, и нарезав куски свинца со старого, по самые уши заросшего окисью, автомобильного аккумулятора, принялся скатывать плоскогубцами самодельную картечь. О снайперской стрельбе речи конечно не идет, но всяко лучше утиной дроби. А за стеной точно кто-то был. Он хрустел стеблями сухого бурьяна, брямкал старой жестью, шумно, с хрипом выдыхал морозный воздух и пару раз проскрежетал по железу входа. Когтями? Не исключено. Незваного гостя слушал, как оказалось, не только Басмач. Волк, казавшийся спящим, пристально вглядывался угольками глаз в просвет неплотно закрытых ворот.
Где-то далеко, знакомо заухало: ду-ду, ду-ду-ду. Направление из гаража определить конечно невозможно, но очень и очень похоже. Залп из спаренной зенитной установки спутать трудно. Раскаты грома от стрельбы из ЗУ23-2, и треск РПД тревожили ночные окрестности довольно долго. Зато ночной гость ушел. Видимо, стрельба привлекала местных монстроуродов, а, может, и пугала. Кто знает.
«А ты здесь, Айдахар. Я знал – тебе что-то нужно, ты ищешь», – невесело усмехнувшись своим мыслям, Басмач погрузился в тревожный сон. Только Бес, сверкая глазами в темноте, пристально охранял вход.
Утро выдалось хмурым и морозным. Тяжелые тучи, собравшись в сплошную клочковатую пелену, опустились над городом. Погода недвусмысленно обещала дождь. Басмач и Назар, споро собрав пожитки и доев остатки мяса, покинули приютивший их гараж.
Назар во время сборов и завтрака молчал. А когда вышли на проселок, по грудь заросший порослью березы и непонятных кустов, так вообще брел понуро, как в воду опущенный. Басмач нет-нет поглядывал на своего спутника, и он ему категорически не нравился. В таком опасном месте, как город, нужно глядеть в оба глаза и на все триста шестьдесят градусов. Нет, такой Назар Басмачу совсем не нравился, того и гляди в яму провалится и ноги переломает.
– Я, похоже, Айдахара слышал, – нарушил молчание Басмач, обходя стороной полузанесенную землей крышку колодца. – Кто-то неподалеку, в городе, садил из зенитного пулемета… Он это был, больше некому.
Назар от этой новости, и правда, как-то приободрился, весь подобрался, движения стали резче. Басмач лишь усмехнулся в бороду и продолжил идти.
Город казался мертвым. Частные домишки, с повалившимися заборами, заросшие по самые окна бурьяном. То тут, то там шиферные крыши, сорванные ветром, украшали собой дворы. Нанесенный ветрами мусор, ветки, проросшая сквозь асфальт трава и деревья. Автомобили, навсегда застрявшие у обочин и посреди дороги. Тишина. Лишь хрустит под ногой опавшая с тополей листва, но это ненадолго, с неба брызнули первые капли дождя.
Басмач не верил обманчивому запустению, постоянно чувствовал спиной чей-то жадный взгляд, и не один. Если даже в трупе вчера издохшей лошади полно жизни, червей, например, то в Усть-Каменогорске, опустевшем двадцать лет назад, когда с неба с воем посыпались бомбы, и подавно. Не-ет, город слишком уж хотел выглядеть безжизненным. Мутные окошки кирпичных развалюх, подслеповато следившие за каждым движением чьими-то глазами, были тому подтверждением.
Бесконечная паутина Автогрейдерной, Ленинагорской и прочих улиц осталась позади, Назар и Басмач с вездесущим волком оказались на широкой, по три полосы в каждую сторону дороге. Проспект имени Ленина, название улицы, пожалуй, самое
