это разные вещи. Закоулки родного бункера хоть и были вонючей ямой, с огромными крысами, но там Назар знал каждый закоулок, каждую трещину в стене. Там ничего не менялось день ото дня. Облавы смотрителей были делом привычным. Стоило шмыгнуть в трубу вентиляции, и всё, никакой смотритель уже не достанет.
Но потом, после побега, мир из тесных коридоров, труб вентиляции, и нор, вдруг, одним гигантским скачком расширился до размеров… настолько огромных, что Назар даже и представить себе не мог, сравнивать попросту не с чем.
От всех этих мыслей к горлу подступил ком. Организм требовал перегнуться через звонкий борт лодки и выплеснуть горькое содержимое желудка в реку. Но Назар справился с взбунтовавшимися потрохами и тошнота отступила. Укутавшись в телогрейку, он уснул.
Назар встрепенулся и разлепил веки. Утро. Ну, почти: солнце едва-едва показалось над холмами. На одежде и бортах лодки осели белые пятна изморози. Он попытался размять затекшие конечности, но не смог, Бес улегся в ноги, не давай встать. Река сузилась прямо донельзя, до берега метра четыре, не больше.
– Что, проснулся? – голос Басмача был хриплым. – Я грёб всю ночь. Ты проспал все интересное.
– Что интересное?
– Персеиды, метеоритный дождь. Красиво.
Назар из рассказов учителя уяснил, что метеорит это такая каменюка, которая летает где-то в космосе и может в любой момент упасть на землю.
– Метеорит?.. – удивленно переспросил Назар. – Прямо дождь из камней?! И как я не проснулся от грохота.
– От грохота, – рассмеялся бородач. Назар решил, что Басмач над ним просто подшучивает, потому тоже рассмеялся.
– Ну чо вы ржете, а? Всю рыбу распугали. Сволочи, – недовольно пробурчал некто. Голос послышался с берега, вернее с валуна, отстоявшего от него метра на полтора. Часть камня приподнялась на двух кривых и тонких ногах. Басмач про себя ахнул такой маскировке, стоять плотную будешь и не заметишь. Но рука бородача тут же заняла место на цевье ружья. Волк глухо зарычал и высунул морду над бортом. Странный человечек тем временем что-то квохтал, скрипел, бурчал, выражая недовольство, но как только лодка удалилась метров на десять, сразу же замолчал и уселся на свое место с короткой удочкой.
Рыбак остался уже далеко вместе со своим валуном и удочкой. Солнце, наконец, показалось над горизонтом, но в противовес вчерашнему красному закату, обещавшему теплую погоду, бледное и холодное. Вдобавок над рекой образовался туман. Не кисель и сметана по густоте, но достаточно высокий, белесой дымкой накрыло катер по самый козырек лобового стекла, и даже выше. Берега тоже утонули в молоке, и стало трудно определить, где еще вода, а где уже суша.
Некоторое время катер шел почти на ощупь, Басмач управлял по памяти. Так продолжаться не могло, он стал загребать к берегу. Назар, сидевший на корме и подгребавший веслом, услышал звук, нарастающий гул.
– Слышишь, Басмач? Шумит, – он стал смотреть по сторонам, чтобы опередить источник звука. Но вокруг только сплошная белая пелена да высокие кусты метрах в десяти по бокам.
– Нет, – Басмач поднял весла и прислушался, – хотя… – Помимо шелеста текущей воды и долетавших с берега потрескиваний не то сороки, не то еще какой птицы, гул приближался.
«Водопад?» – Басмач поднялся во весь рост, лодка качнулась в бок, но он устоял. Звук приближался, становился отчетливее. Бородач беспокойно заозирался по сторонам, но взгляд натыкался на белую стену тумана.
– Если это водопад, то он должен быть впереди… – вслух рассуждал он.
– А может сзади? – предположил Назар. Бес поднялся со своего лежака, зацокал когтями по днищу катера, принялся метаться от борта к борту, раскачивая суденышко.
Догадка вспыхнула в голове Басмача.
– Сзади! – крикнул он, буквально прыгнув на свое место и ухватившись за весла. – Греби, пацан! Вода!
Назар уже понял, что просто так Басмач не станет паниковать, потому изо всех сил стал грести. Лодка повернула, нос нацелился на заросли кустарника метрах в десяти, расстояние быстро сокращалось. Бес перестал скулить, он завыл! В корму лодки ударило.
Назар не понял, как оказался в ледяной воде. Его тормошило из стороны в сторону, крутило, швыряло. Первой внятной мыслью было: всплыть! Всплыть любой ценой. Легкие уже жгло. Он понял, что еще немного и утонет, потому стал загребать руками, бултыхая коченеющими ногами. Рывок, другой, он успел вдохнуть, как снова погрузился, перевернулся вниз головой, снова оказался на поверхности.
Сколько это продолжалось? Бесконечность! От постоянной борьбы руки и ноги уже начали деревенеть, а чтобы вдохнуть, приходилось постоянно грести к поверхности. Удар в грудь выбил из легких весь воздух, но он зацепился за что-то твердое и
