– Нет, я так не умею. Просто успокоил.
Пока выдалась свободная минутка, я размышлял о сволочности людей, в частности Швания. Ведь мог бы, не подставляя нас, провернуть все? Или ему именно Огарик нужен был? Подкинул же Мирант проблему. Каждый блюдет только свои интересы. Гадко, но реалистично… Пожалуй, только Клоп вон бессребреник. Просто ради дружбы идет с нами… Или нет?
– Клоп! А почему ты по правде не хочешь возвращаться в свою деревню?
Колопот, занятый срезанием ветвей для «постели», исподлобья глянул на меня. Отвечать не стал. Надо было наедине спросить. Не хорошо я как-то с другом…
– Те, что продавали нас оркам, – потухшим голосом вдруг произнес Колопот, – сказали, что отец знал о том, куда меня ведут.
Вот это поворот!
– Наврали! – попытался поддержать Клопа корм.
– Нет. – Клоп присел, опершись о ствол. – Отец никогда меня не любил. Не знаю почему. Может, потому, что я не похож на него… В деревне говорили, что я не от него. А последних года три пить он взялся крепко. Как выпьет, так все норовил меня задеть. Ну и десятин за пять до того, как эти… которые в рабство увели, появились, люлей я ему крепких дал.
Мы помолчали.
– Ну и вернулся бы, спросил у него, – предложил Чустам.
– Пусть живут как живется. – Клоп встал и продолжил свое занятие.
Такая вот грустная история на ночь…
Проснулся я от чувства тревоги. Не знаю почему, но в душе прямо что-то саднило. Брезжил рассвет. Лес молчал утренним затишьем. Но что-то было не так. Чустам бдел, вернее, почти засыпал у дерева.
– Ты чего? – прошептал он.
Я пожал плечами. Сон, несмотря на то что организм вопил об усталости, как рукой сняло.
– Не знаю, – также шепотом ответил я. – Все тихо?
Он пожал плечами, мол, как видишь.
– Ложись теперь ты, – предложил я и аккуратно переложил голову Огарика на сумку, которую использовал вместо подушки.
Корм даже отвечать не стал, как сидел, так и лег на бок. Прошло минут двадцать, прежде чем я понял, что меня тревожило.
– Чустам, – растолкал я корма.
Он открыл глаза.
– Слышишь?
Тот сел:
– Нет.
– Цепи звенят.
Чустам прислушался:
– Там?
Я кивнул.
– Ну и пусть.
– Я схожу посмотрю.
Корм пожал плечами и толкнул Клопа.
– Мм…
– Сядь на стражу, – прошептал корм.
Клоп сел, не открывая глаз. Чустам лег обратно. Я дожидаться, пока они разберутся между собой, не стал и, взяв арбалет, взвел его и пошел на звук. Чем ближе я подходил, тем отчетливей были слышны глухие голоса и побрякивание цепей. Минут через пятнадцать в кронах деревьев появился просвет, а между ветвями и стволами стали заметны фигуры людей. Я, сделав небольшой крюк, подошел к ним со стороны развесистого куста метров на шестьдесят. Осторожно выглянул через его ветви.
Торб рабов – человек пятнадцать – завтракал на краю дороги. Спешно доставая прямо руками из глиняного горшка кашу – кто медленнее, тот голоднее. Сразу за ними у двуколки, оглобли которой лежали на земле, сидели пятеро работорговцев, занятых тем же процессом, только при помощи деревянных лопаток и каждый из своей чашки. То, что это не стражники, не имперцы, а именно работорговцы, я знал точно. Не знаю почему, но я был уверен в этом. Может, повадки или еще что-то, так как по одежде отличить обычных перегонщиков рабов от самих работорговцев было сложно. Но я каким-то внутренним чутьем понимал, что это именно
