продавцы людей. Сразу за дорогой распростерлось огромное поле, на котором паслись две лошади. И тут меня словно током ударило. Я, посетовав про себя, что не взял еще болтов, стал поднимать арбалет. Расстояние, конечно, великовато, а я не снайпер, но попытка стоила того, ближе подбираться было опасно. Сзади зашелестела трава под чьими-то ногами, я резко развернулся и присел, перенаправив самострел.
Липкий открытыми ладонями призвал к спокойствию. Я кивнул и стал снова выцеливать жертву.
– Ты чего? – даже не прошептал, а выдохнул вор.
Я на время убрал самострел от плеча, чтобы надавить на глаза. Мушки как таковой на данном приспособлении не было, и, пока я целился, в глазах то ли от усталости, то ли от напряжения картинка теряла резкость.
– Вон тот, третий, взял меня в рабство.
Липкий, выглянув из-за куста, хмыкнул одобряюще:
– Жди, я наших подниму. Только жди – не глупи.
Вор почти бесшумно стал отдаляться.
Ждать это долго. Очень долго. Считаешь секунды и беспрестанно оглядываешься. Вот рабы все доели, вот у них забрали горшок, вот работорговцы стали запрягать двуколку и седлать лошадей, я вновь поднял арбалет, поскольку, похоже, именно тот, кто мне нужен, поедет верхом, а значит, есть шанс упустить его. Сзади вновь зашелестела трава. Ко мне, пригнувшись, подошли Липкий и Клоп.
– Воевый, Толикам и Большой с той стороны заходят. – Липкий махнул рукой влево. – Как ты выстрелишь, они поддержат.
– А остальные?
– Ларк вещи собирает и лошадей отвязывает, твой спит.
Я кивнул. Моя цель стояла ко мне спиной. Я в третий раз прицелился и взял упреждение немного вверх. Щелчок тетивы был заглушен звоном цепей рабов. Болт ушел выше головы твари. Тот, видимо, услышал свист болта, поскольку огляделся вокруг и стал подтягивать подпругу. Липкий сунул мне еще один болт. Молодец, озаботился. Я медленно стал натягивать рычаг – тугой, зараза. Клоп не вытерпел и помог. Чик! Тетива на месте, я вложил болт.
– Может, я? – прошептал Липкий.
Я отвечать не стал и вновь поднял самострел. На этот раз целился ниже. Щелчок… и я судорожно стал натягивать тетиву. Нет, цель выполнена, но ведь есть еще четверо! Клоп быстро помог мне и, схватив топор, пошел вместе с Липким вперед. Я, вложив болт, попрыгал-похромал за ними. За это время ситуация на фронте изменилась, до боев местного значения не дошло, но противник понес потери, так как из еще одного лежащего за земле тела торчала стрела. С другой стороны бежала вторая рабская «группа быстрого реагирования». Трое на шестерых – несерьезно, я даже выстрелить еще раз не успел, как еще один был повержен топором Большого, а двое упали на колени в знак того, что сдаются. Липкий ловко ногой откинул от них мечи.
– Хромой, ты можешь без приключений?! – крикнул Чустам. – Или хотя бы выспаться дать. Что с этими?
– Чего орешь? Ребенка разбудишь.
Корм развернулся в сторону леса и свистнул. Наверняка сигнал Ларку.
– Эти не знаю. Вообще они работорговцы.
– Торговали? – спросил Клоп.
– Нет, мы перегонщики.
– Врут! – выкрикнул кто-то из рабов. – Скупили всех кто подешевле и к оркам вели.
Чустам крутанул в руке меч, направляясь к стоявшим на коленях.
– А можно мне? – раздался все тот же голос от скованных.
Говорил мужик, у которого кисть правой руки отсутствовала. К общей сцепке он был прикован только левой.
– Да не жалко. – Клоп поднял меч торговцев и подкинул рабу. Тот, прижав культей цепь, которой он был прикован, к животу, не дал упасть клинку, ловко подхватив его за рукоять.
– Давайте за мной, – рыкнул он на остальных и пошел к озирающимся на него бывшим хозяевам. – Слабину на цепь дайте.
Часть рабов дружно ринулась за одноруким. Оказывается, они в двух сцепках шли – по восемь человек в каждой.
– Прошу тебя, не надо, – заголосил один из работорговцев, обращаясь ко мне. – Мы можем дать выкуп.
– Встань. – Однорукий смотрел на вопившего с ненавистью. – Встать, сволочь!
Надо отдать должное работорговцу, он не стал умирать как баран, а сделал попытку к бегству, то есть с колен пошел в перекат. Скорость клинка однорукого поражала. С цепью на руке, которую он все еще прижимал культей к животу, он успел нанести рубящий удар по ноге, не дав уйти наказуемому и перерубив сухожилия ноги.
