– Свежачок? – спросили сзади.
– Да щас! Черный с детства, по печати не видно? – ответил я, зная местные традиции.
– Давай поменяемся рубахами? И тебе обнова, и мне.
– Мне моя вполне нравится. – Я незаметно сжал заточку и развернулся.
Бурно реагировать было не принято. Ну объяснился с местными, кто такой, и все нормально. Проверили на чепуховость и проверили. Просто я был реально на взводе.
– Успокойся, малец, – раздался тихий голос из соседней клетки. – Ты, Гнобой, тоже не бузи, не видишь, голову ветрит у парня. Отойдет, потом поговоришь.
Я посмотрел на говорящего. Невзрачный, спокойный мужичок с умными глазами. Такие у рабов в авторитете. Наверняка из наказанных – уголовных, по-местному, точно не из долговых и пленных. Куртка на нем явно была с чужого плеча – узковата, да и не самая дешевая, вряд ли он ее купил. Гнобой скорее всего из той же партии. Только им приходило на ум поживиться за счет вновь прибывших. Кроме меня и Гнобоя в клетке было еще трое рабов. У спокойного был всего один сокамерник. На всех, кроме спокойного, одежонка была довольно потрепанной.
– Чего кричал-то? – спросил спокойный.
– Медальонного на меня развели только что.
Говорить слово «хозяин» при этом контингенте не стоило, лучше заменять на жаргонное «медальонный». Принципиальная позиция большинства наказанных – не признавать над собой хозяина. Таких, как этот мужичок, обычно отправляли именно в каменоломни. За каменоломный торб говорило также то, что в разгар торгового дня мы не находились на всеобщем обозрении. «В каменоломни», кстати, совсем не означает, что ты увидишь горы. Это скорее общее название рабства у империи, а не у конкретного хозяина. Это могло означать строительство дорог и крепостных стен, вырубку леса, в общем, любую тяжелую работу, не требующую особых знаний или умения. Рабский стройбат, так сказать. Это несколько получше орочьего рабства, хотя и ненамного, поскольку продолжительность жизни у имперских рабов могла быть очень низкой – смотря куда попадешь.
– Тебе-то что? – ухмыльнулся Гнобой. – Зад полизать не дали?
– Ты видел, как я это делал, чтобы говорить? – шагнул я к нему.
Тот встал от дальней стены и вразвалочку пошел ко мне, гремя кандалами на ногах. Руки тоже были скованы, но кандалы на руках тоже могут быть оружием при определенной сноровке.
– Гнобой! – вскрикнул спокойный, но было поздно.
Заточка упруго вошла в бедро и тут же мелькнула у головы. Обычно такие типы ожидают удар в голову, поэтому старая проверенная тактика – бьешь куда не ожидает, а потом в голову. К стыду своему должен сказать, что в голову за все время использования этого приема я попал лишь раз, и то легонько по щеке. Гнобой отпрыгнул.
– Вы что, твари?! – раздался крик снаружи. – Попон!
Обслуга ворвалась с палками, пока мы, как два весенних кота, ширшивели друг против друга. Перепало и мне, и Гнобою, и, по- моему, еще кому-то – некогда было особо рассматривать, занят был, люли по карманам раскладывал. Меня вытащили из клетки.
– Рот открой!
Я сжимал челюсти, как мог, но нажатие на правильные точки и залитая прямо в глотку вода заставили засунутый перед этим шарик пройти через горло.
– Проглотил, – констатировал факт безымянный из обслуги, проверив мой рот.
То, что проглотил, я уже начинал ощущать по некоторой ватности рук и ног. Местный транквилизатор – зверская штука. Все соображаешь, правда, медленно, а говорить ничего не хочется, как и двигаться.
– Наклони ему голову.
Неприятный тип, хотя они все были неприятными, держал трубку. Один из обслуги сжал мой ватный черепок, наклонив. Алтырь прижал трубку к виску, жжение на мгновение вернуло разум, я поперхнулся криком, потому что у меня был зажат рот. Эта же трубка коснулась бумаги и медальона, оставляя одинаковые отпечатки.
– Все!
Деньги перекочевали от обслуги в руки алтырю. Обратная дорога дарила неприятные колебания картинки в глазах, вызывающие тошноту.
Потом меня повели в филиал местной кузни – надеть украшения на ноги и руки. Кузней этот навес со стоящей прямо на земле наковаленкой называть нельзя, тут делали всего две операции – заковывали и расковывали, ну еще изредка наказывали, судя по лавке и палкам в углу.
