стоявший за спиной воина с распростертой пятерней. Не знаю, что он там сделал, но как минимум здоровье, а возможно, и жизнь я ему должен.
– Бросайте мечи, – произнес вооруженный луком Чустам, выходя из леса. – Вы уже проиграли. Бросите – убивать не будем.
Старший, оглянувшись и поняв, что их всего двое, не считая возницы, который уже улепетывал в лес, не мог принять решения. Тот, что со стрелой в шее, пошатнулся.
– Думай быстрее, ты еще можешь помочь ему.
– Ему уже не поможешь. – Старший бросил меч.
– Я остановлю кровь, если вытащишь стрелу. – Огарик несколько равнодушно для ребенка наблюдал эту сцену.
– Да, конечно. – Старший, усадив ничего не понимающего воина на землю, стал пытаться обломить наконечник стрелы.
Его руки скользили по стреле, измазанной в еще сильнее начавшей течь крови. Гигант сделал к ним пару шагов, прежде чем цепь натянулась, останавливая его. Он, повернувшись, махнул нам рукой. Липкий нехотя сделал шаг. Но тормозили не мы, а последний.
– Что непонятно было сказано? – повернулся я.
– Так он не говорил, – произнес один из рабов.
– Быстро подошли! Человек умирает.
– Да он как бы не человек для нас…
– Огарик, тронь там говорливого.
– Да ладно, идем мы.
Когда гигант смог приблизиться к старшему охраннику, то первым делом откинул мечи обоих воинов к нашим. Клопу даже пришлось отпрыгнуть, чтобы клинок не ударил его по ноге. Потом, схватив за плечи, отодвинул старшего от уже начавшего закатывать глаза раненого. Взявшись пальцами, он с легкостью отломил оперение и продернул стрелу дальше. Кровь толчками стала вырываться наружу. Если Огарик сумеет его спасти, то на него можно будет молиться как на святого, наверняка кровь внутрь тоже била. Гигант быстро зажал оба отверстия, оставшиеся после стрелы. Мальчонка, подойдя, убрал его руки и наложил свои. Шея раненого словно осветилась изнутри, став на мгновение прозрачной. Секунд тридцать ничего не происходило, но затем воин конвульсивно задергался. Огарик убрал руки от его шеи и отошел, растерянно смотря на воина. Слова были излишни.
– Ладно, Ларк, Огарика уведи. – Первым отошел Чустам. – Тот второй тоже мертв? – спросил он мальчишку.
Огарик отрицательно помотал головой. Я бы, наверное, на его месте вообще вопрос не понял. У парня прямо великое самообладание.
– Клоп, лошади! – крикнул я, понимая, что уходить надо будет быстро, а кандалы мы точно здесь не снимем. – Липкий, закидывай цепь на телегу – рубить будем.
Толикам копьем указал старшему охраны отойти. Перерубить цепь на телеге не получилось, несмотря на то что по обуху долбили бревном сантиметров пятнадцать диаметром и метра два длиной. Телега играла под ударами, сводя на нет все усилия. Гигант остановил уже вспотевшего Чустама и указал на лес.
– Что? – спросил корм.
– У него языка нет, – объяснил я Чустаму.
– Так нас поймают, – ответил гиганту корм, замахиваясь в очередной раз.
Гигант перехватил бревно и, поставив его на землю, приложил к нему цепь.
– Он хочет сказать, что на дереве быстрее будет, – догадался я.
– Да понял я уже. Давайте к лесу!
Минут через двадцать Гигант, махая бревном, смог перерубить звено цепи. За это время и бревно стало похоже на мочалку, и дерево, на котором рубили, покрылось вкруговую отпечатками цепи. После разгибания звена рабы наконец смогли покинуть единую связку.
– Чустам, медальоны! – крикнул я корму.
– Где? – спросил Чустам у старшего.
– Их потом привозят. Мы по общей бумаге едем.
– А где бумага?
Старший открыл сумку, висевшую через плечо.
– Ты лучше всю сумку давай, – предложил корм.
– Там наши документы. Я заберу?
