Ефуни, ему помогал анестезиолог Юрий Ильич Савинов. Критическая ситуация наступила, когда у Королева остановилось сердце. Тут же анестезиологи начали реанимационные мероприятия. Внутривенно введены сильнодействующие кардиопрепараты, дали кислород.
– Приготовить дефибриллятор. Разряд! Еще разряд!
– На кардиографе – ничего. Прямая линия.
– Готовьте адреналин в сердце. Потом – снова попробуем дать разряд дефибриллятора.
Хирург прицелился в грудь Королева шприцем с длинной пятнадцатисантиметровой иглой. Попасть нужно было точно в левый желудочек сердца. Тонкая стальная игла вошла между ребрами и безошибочно вонзилась в сердце. Поршень медленно пошел вниз, выталкивая из стеклянной колбы дарующее жизнь лекарство. Хирург передал уже пустой шприц ассистенту.
– Готовьте снова дефибриллятор.
– Не нужно, – поднял руку анестезиолог Ефуни.
– Что такое?..
– Сердце пошло.
От этих слов у всей хирургической бригады, что называется, отлегло от сердца.
Юрий сидел на лавочке в хирургическом отделении, подпирая спиной крашенную эмалевой бежевой краской стену. Его мысли крутились вокруг превратностей судьбы, забросившей его в параллельный мир – туда, где Красная империя СССР рвалась к звездам, побеждая США в «космической гонке». Что мог сделать он, один-единственный человек, пусть и ставший Космонавтом № 1? Одновременно и многое, и почти ничего. Да, в каких-то жизненных вопросах Савин оказывался прозорливее своего альтер-эго Гагарина. Но все же как применить свои уникальные знания и не вызвать подозрения окружающих своей осведомленностью? Поэтому, вспоминая об «альтернативном прошлом», Юрий старался вести себя осмотрительно. Например, он не мог предотвратить тот чудовищный взрыв ракеты, во время которого погиб маршал Митрофан Неделин. Хотя знал о грядущей катастрофе на космодроме Байконур.
Так же сложно развивались его отношения с новой семьей. С женой Валентиной он старался быть ласковым, нежным и искренним. Но поначалу, а временами и сейчас тоже Юрий испытывал некоторую скованность. Иногда просто до крика хотелось быть собой. Как раз его прыжок со второго этажа от медсестрички в Крыму и был следствием попытки хоть немного расслабиться и побыть собой. Ну, и конечно же: известность и молодость ударили в голову…
Кстати, и с полковником Владимиром Серегиным он тоже неоднократно встречался. И, честно говоря, при каждом рукопожатии у Юрия холодок пробегал по спине: ведь только через два года им предстоит вылетать на «спарке» «МиГ-15УТИ». Юрий знал, что для Гагарина в
Но сейчас Юрий пошел ва-банк. Он помнил историю своего мира: после смерти Королева советская космонавтика постепенно угасала. Да, в СССР были реализованы амбициозные проекты орбитальных космических станций «Салют» и «Мир», но конструкторам уже не хватало решимости и масштабности идей Сергея Павловича Королева. Поэтому Юрий и решил рискнуть и переломить неумолимую судьбу. В конце концов, зачем тогда он вообще сюда попал?! Нужно было любой ценой спасти жизнь такому уникальному человеку, как Сергей Павлович Королев. К счастью, чрезмерную заботу Юрия Гагарина о главном конструкторе все окружающие восприняли нормально. В этом обществе человек человеку был друг, а не волк. К тому же всех: и летчиков-космонавтов, и врачей, и конструкторов сплотила одна масштабная идея – покорение космического пространства.
Из операционного блока вышел хирург, медленно стащил с лица маску и укоризненно посмотрел на Юрия в наброшенном поверх кителя белом халате. Но читать нотации Герою Советского Союза и всеобщему любимцу СССР не стал.
Юрий рывком поднялся со скамейки.
– Все нормально, операция прошла успешно. Сейчас пациент под наркозом, теперь будем ждать, когда проснется, – ответил на невысказанный вопрос хирург.
Теперь от сердца отлегло и у Юрия. Он победил, переломил ход событий! Хотя, кто знает, может быть, именно в этой реальности все было иначе. Что ж, именно ему – «попаданцу» – поневоле и выпала судьба это проверить.
После операции Юрий зашел в палату к Сергею Павловичу. Перед этим он буквально «бомбардировал» врачей просьбами, чтобы пропустили в послеоперационную палату. На что с завидным постоянством получал отказы светил советской хирургии.
– Товарищ космонавт, я, конечно же, все понимаю. Но на орбите вы – царь. А здесь, в отделении, я, извините, Бог!.. –
