Кадын

сын Оскоропая из рода охотников. И тебя, Талай, сын Осварая из рода конников…

– Легкого ветра, царь. Легкого ветра, – отзывались вполголоса мужчины.

Закончив, Кадын в полной тишине обвела всех взглядом слегка прикрытых глаз и сказала:

– Не мне сейчас быть надо на этом месте, главы. Не мне, а сказителю, который историю нашего люда, историю великого кочевья нам бы напомнил. Как предки наши шли от моря до моря, от степи до скалистых гор. Как в сердцах своих несли они великий дух и великое беспокойство. Как для всех других народов были они всегда и бичом, и связью земель. Бело-Синий один знает, какую кому долю давать. И наша доля – в дороге, в дороге и вечном поиске Золотой реки. И вот я позвала вас, главы, потому что наша счастливая жизнь в этих горах кончилась. Братья дали знак к кочевью. Сколько раз, вспомните, после большой войны, когда многих мы не дозвались по именам, я призывала вас сняться и отправиться в путь. Но вы не слышали такого зова в сердцах, и люд наш был ослаблен войной, он не вынес бы похода. Я не торопила вас, я ждала. Но вот это лето стояло тучное, наш скот расплодился, наш народ ходит довольный. Не потому ли говорят сейчас братья: собирайтесь, палите дома – ваше время пришло? Все мы слышим голос Торзы, а не слушаться их опасно. Потому и позвала я вас. Вы вправе меня упрекнуть, что в столь важное время, когда готовить надо люд к кочевью, отрываю вас от станов, и все же надо нам сперва решить, куда направить коней. В какую сторону продолжить кочевье. Те, хватит. Много говорить – тяжело слушать. Вы теперь скажите, главы, что принесли вы в своих сердцах.

Но главы молчали. Все ниже и ниже опускались их головы. Все тяжелее становились их лица. И в себе Алатай ощущал эту общую тяжесть, как немое упрямство. Но Кадын словно не была удивлена этому. Помолчав, она сказала:

– Хорошо. Пусть тогда будет, как должно. Позовите сказителя! – крикнула она служанкам у дверей.

Вошел сказитель, Алатай узнал Ашкопая, которого видел на торгах осенью. Он приветствовал огонь, сел подле царя, ни на кого не глядя. Настроил арфу, прикрыл глаза, став вдруг строгим, и запел, нанизывая на звенящие струны слова, идущие из далеких времен:

О-о, собирайтесь все, послушайте.
Кто помнит и видел, помогут мне.
О старых временах буду сказывать,
Память наших предков стану будить.
Как взрастили два брата великий народ,
От золотой кобылицы – большой табун.
Как снялись они и в путь потекли,
От головного до крайнего – три дня идти.
О-о, Золотая река, золотые ее берега.
Хоть руками бери, не оскудеет златом она.
Все реки им сестры были, а та была матерью,
Все реки им жены были, а та дыханье дала.
О-о, кочевье вольное!
Нет пристанища, кроме родного костра.
Нет сокровища, чтоб с собой нести.
Под тележный скрип рожали воинов,
А вечный огонь их в себя принимал.
Шли по землям они, где не знает зима рассвета,
Где вьюга и ночь – две сестры неразлучные.
Там попал народ в ледяную степь.
Гляди – не гляди не узришь долю лучшую.
Конь ноги ломает,
Люд горько стенает,
И чтоб дальше идти,
Уже воли нет.
О-о, подходите, слушайте,
Как народ наш в холодной земле пропадал.
Тогда царь за помощью духов сзывал.
Повелели они, чтобы лед рубили,
Подо льдом они дар для людей сохранили.
Взяв чекан боевой, рубит царь под собой,
Как до сердца земли достучаться желает.
И открылась ему чаша златая,
Как гора тяжела, как котел велика,
А достав, царь слышит духов слова:
Ты пусти по шатрам, сколько есть у тебя,
Пускай каждый по капле кровь сцедит сюда,
А как будет полна, эта кровь закипит,
Золотою рекою она забурлит.
Тогда по глотку отпейте все вы,
И огнем запылает кровь в жилах живых.
Как сказали духи, так все и стало,
Чистым золотом кровь в той чаше сияла.
А как каждый из этой чаши отпил,
В себе новую силу вмиг ощутил.
Поднялись люди и дальше пошли,
И кочевье то длится по наши дни.

Сказитель закончил, и среди слушателей прошел выдох, как первая волна проходит по озеру на рассвете. Из забытья и видений стали возвращаться главы, смотреть по сторонам и что-то новое, свежее находили теперь в своих сердцах. Оглядывались, пытаясь понять, что же это.

– Да где же наша Золотая река? – воскликнул вдруг кто-то, и в этом вопросе была общая растерянность.

– Коней куда направим? Лучшую долю где мы найдем? – стали говорить люди.

– На востоке степняки, а на западе – степи. Конникам и пастухам там привольно, а охотники траву начнут есть. На севере тайга. Охотникам отрада, а скот заскучает. На юге – непроходимые горы. Куда идти? Где Золотая река?

– Да здесь она! Здесь искатели золото по берегам руками берут! – выкрикнул кто-то, и эта мысль поразила всех. Зароптали, боясь обратить глаза на царя. Один лишь конник сидел молча с тяжелым и мрачным лицом, а Алатай совсем растерялся. Во все глаза глядел он на Кадын. Сбор шел неверной дорогой, Алатай понимал это по ее лицу, терялся и не знал, что теперь делать.

Вдруг поднялся с места конник, большой и красивый человек, смуглый от ветра и солнца даже зимой.