Внезапно женщина отстранилась, виновато посматривая на Эйтингона. Наум не собирался упускать свое сокровище – облапив Музу, он прижал ее к себе и понял, отчего она так смотрела на него – смущаясь, извиняясь будто.
Из комнаты вышла Эмма Судоплатова, напряженная и расстроенная. Ее покрасневшие глаза выдавали недавние слезы.
– Эммочка, кто тебя обидел? Ты ж у нас генеральшей стала!
Женщина лишь помотала головой, и слезы потекли опять.
– Что случилось? – уже серьезно спросил Наум, чувствуя, что мечтания о приятном деньке и чувственных удовольствиях тают.
– Павел пропал, – негромко сказала Муза.
– Как это? Стоп-стоп, не обе сразу! Эмма, рассказывай.
«Генеральша» прерывисто вздохнула, собралась и стала излагать.
– Вчера после обеда ко мне заходил Трошкин, хотел повидаться с Пашей. Я ему сказала, что Паша на работе, и Женя отправился туда, пропуск у него был. А где-то в третьем часу прибежал и говорит – меня, мол, дежурный завернул. Мол, только что вышел генерал-лейтенант. Сказал, что ему надо быть на «Динамо», но от машины отказался, отправился пешком. Дежурный еще поторопил Женю – мол, догоните еще, товарищ Судоплатов направился к улице Горького, он всегда так ходит, чтобы ноги размять. Трошкин говорит – я сразу дунул, а на Кузнецком мосту вижу – стоит командир, то ли ждет кого, то ли просто воздухом дышит. И тут подъезжает черный «ЗИС», а двое прохожих хватают Павла – и в машину! И все, и с тех пор о Паше ни слуху ни духу…
– Та-ак… – протянул Эйтингон. Пройдясь по тесной прихожке, он остановился и задумался. – Наши тут ни при чем. Если что, Павлушу в кабинете бы взяли…
– За что? – застонала Эмма.
– Да ни за что! Ну-ка, скажите: вы верите Павлу?
Обе женщины посмотрели на него с горчайшей укоризной.
– Вот, так и дальше глядите, – хладнокровно сказал Наум. – Павел чист и праведен. Его могли подставить – это да. Вот что… Если Павел даже и нарушил закон, я его найду и вытащу. Если за ним ничего нет – тем более. Трошкин где?
– В гостинице, наверное… Вот, он оставил телефон Шереметева.
– Ну-ка… – быстро набрав номер, Эйтингон приложил трубку к уху. – Алло! Гаврик, ты? Привет… Я, я! Кто ж еще… Ты в курсе? Насчет Павла? Спокойно, спокойно! Трошкин где? Скажешь ему, чтобы подходил… м-м… Помнишь ту пивную, где мы весной пересеклись? Туда пусть и подходит. Остальное при встрече. Давай…
Положив трубку, он быстро поцеловал Музу и Эмму.
– Все, я побежал! Будут новости – сообщу. Пока!
Не давая времени женщинам всполошиться, Наум покинул квартиру и спустился во двор.
«Та пивная» находилась не столь уж далеко, поэтому Эйтингон решил потренировать ноги.
Сожаление об испорченном дне прошло, другие мысли тревожили Наума. Подозрений хватало, версий тоже.
Шереметева с Трошкиным он обнаружил поблизости от пивной и поманил за собой в заведение. Там было довольно шумно, сюда забегали не только пенсионеры, но и всякого рода деятели тыла, бывали и фронтовики. Чисто было в пивной, и частенько подавали отменных раков. Пиво также наливали неразбавленным. Ну, почти.
Заказав по бокалу, Эйтингон первым делом распотрошил рака, а вот пивко лишь пригубил – не любитель был.
– Не будем тянуть кота за известные места, – без улыбки начал Наум. – Женя, ты хорошо рассмотрел тот «ЗИС»?
Трошкин кивнул.
– Черный, новый. Номеров не разглядел – далеко был.
– А куда он поехал?
– Свернул на Неглинную, в сторону Трубной.
– Значит, так. Ты сам из милиции, вот и вспомни былое. Надо пройти за этим «ЗИСом», проследить, куда он двинул и докуда доехал. Помнится, на Неглинной пост ОРУД стоял…
– Пройдусь, – кивнул Евгений, – вызнаю, что смогу.
– Насчет пройтись это ты хорошо придумал, но гулять будем как-нибудь потом. Я вызову три… нет, пять «эмок», чтобы не бегать, а ездить.
– А не много – пять? – засомневался Шереметев.
– А ты оглянись! – хмыкнул Наум.
В пивную, принимая скучающий вид, заходили Ермаков, Ларин и Приходько.
