– А-а… Ну, да. Я о чем и говорю…
Полчаса спустя задания получили все, а тут и транспорт нарисовался. Договорились встретиться через час в Сокольниках.
Ровно через три часа пять «эмок» съехались к парку. Трошкин с Шереметевым и Ермаковым прошли весь путь следования таинственного лимузина. Таких машин в Москве было довольно много, но это лишь на первый взгляд. «ЗИС-101» – штука заметная.
Его замечали орудовцы и глазастые бабушки, пацаны и торговки квасом. Так Трошкин и добрался до «конечной остановки».
– Это особняк в три этажа, – докладывал он оживленно, помогая себе руками, – внутри – двор. Туда под арку ворота. Закрытые. Я в щелку подглядел – «ЗИС» там. Тот самый! Я сразу увидал белую отметину на переднем крыле – как будто известкой мазнули! Мы с Гавриком местных поспрошали… Ну, как поспрошали… Поговорили за жизнь, посудачили, вскользь упомянули про тот самый «ЗИС» – вот, дескать, жируют шишки всякие! В общем, выяснилось, что как заехала машина, так больше и не выезжала. Я оставил Гаврика подежурить.
– Стало быть, – приободрился Эйтингон, – Павел Анатольевич все еще там.
– Могли и по дороге высадить, – прикинул Ермаков.
– Та навищо його высажуваты? – подивился Приходько. – Там вин, там!
– Значит, так, – Наум оглядел всех. – Это дело я беру под свою ответственность. Мы все знаем, чьи ушки торчат за похищением Судоплатова…
– А мени до сраки, хто там торчит! – разволновался Микола. – Треба вытащиты товарища командира. Ось так!
– Да я согласен, – улыбнулся Эйтингон, – и пойду до конца, кто бы в том особнячке ни засел.
– И я! – поднял руку Приходько.
– Мы все пойдем! – решительно сказал Трошкин.
– Я и не сомневался, – кивнул Наум. – Тогда готовимся. Как стемнеет, выдвигаемся!
Едва завечерело, как «опергруппа» выехала на место. Машины оставили на соседних улицах и собрались вместе.
Густые заросли сирени скрыли всех. Трехэтажный особняк напротив был темен и будто брошен.
– Никто не выезжал, – приглушенно доложил Шереметев, – приехал еще один «ЗИС», и один тип выходил, в магазин смотался и вернулся. Знаете, кто? Серега Крупский.
– Крупа? – поразился Трошкин.
– Знаешь его? – спросил Наум.
– Да чего его знать! Крыса та еще. Его перевели в «СМЕРШ», хотя оперативник он никудышний.
– Вряд ли в этом милом домишке служат опера, – усмехнулся Эйтингон. – Приступим. Только помните: всех, кто нас там увидит, надо будет валить. Иначе нас самих усадят рядом с Павлом, как соучастников и пособников.
– Да пошто вы нас все увещеваете? – усмехнулся Ларин. – И так все ясно. Схватили Павла Анатолича? Стало быть, поганки. Перебьем, однако…
– Ну, раз вы все понимаете, вперед!
Ломиться в ворота никто не стал. Ермаков ловко залез по водосточной трубе на карниз второго этажа, с помощью стеклореза и собственного локтя «отворил» оконную раму. Осмотрев помещение, сбросил вниз прихваченную веревку.
Вскоре вся группа очутилась в темной комнате, где пахло бумагой и кошками. На то, чтобы отворить дверь, запертую снаружи, потребовалось полсекунды. Щелчок – и Наум выглянул в неширокую щель. Он увидел длинный коридор, ряд дверей по одну сторону и широкие окна – по другую. Две тусклые лампочки давали мало света, едва выделяя казенные темно-зеленые панели и беленый верх.
«Ну, тем лучше, – подумал Эйтингон, – нам светиться ни к чему».
– За мной, – шепнул он. – Трошкин налево, Ларин направо!
Бывший милиционер и бывший охотник скользнули, пригибаясь, вдоль стены и вскоре вернулись.
– Никого! – доложил Евгений.
– Однако, мужик, – сообщил Иван. – Видно, что сторожить приставлен. А пол там хороший, не скрипит.
Эйтингон подумал и сказал:
– Трошкин… А ну-ка, глянь своим глазом. Не ваш ли знакомец там сторожем подрабатывает?
