Поздно вечером началась «обратная амбаркация». Партизаны разожгли три больших костра, выложив их треугольником, и стали прислушиваться к тревожной тишине.
Румыны, увязавшиеся было за отрядом на правом берегу Южного Буга, получили отлуп и не показывались.
Павел усидеть не мог – ходил и ходил. Оставаться в Первомайске было опасно – уже не хватало оружия, подходили к концу патроны, люди были измотаны, многие – ранены.
На штабе было решено, что все свое оружие, остаток патронов и гранат они передадут группам Кравца и Вайсмана, а сами…
– Летят! – перебил мысли крик «слухача». – Летят!
Украинская ночь была тепла и тиха, так что мерный гул самолетных моторов различался отчетливо.
– Побольше соломы в костер! Живо!
Костры вспыхнули еще ярче, и вот, казалось, над самыми головами пронеслась огромная тень ТБ-3, обдавая рукотворным ветром, запахом бензина и горячего металла.
А вот и еще один гигант, приминая траву колесами в рост человека, прокатился по полю. Третий, четвертый…
– Трошкин! Кричевцов! Медведев! По самолетам!
Пожав руки «провожающим» – бойцам из «Партизанской искры», Судоплатов сказал, широко ухмыльнувшись:
– Скоро встретимся!
На борт «туберкулеза» он попал последним. Усевшись на тощий «сидор», Павел прислонился к борту. Нет, не расслабился. Рано.
Тихоходный ТБ-3 не скоро одолеет земные просторы.
Партизаны переговаривались:
– Ларин, чего такой серьезный?
– Первый раз лечу, однако.
– Да ну? А ты ж сам говорил, что тебя вывозили в тыл на самолете!
– Так я ж тогда раненый был, не помнил ничего.
– Тоже верно.
– Ох, и погуляли мы…
– Да… Есть что вспомнить!
– А Шорин тут? Колька!
– Т-тут я…
– Гильбурд что-то говорил, да я не понял. Ранили «Голованыча»?
– Не-е, он неп-пробиваемый.
– Сволочи эти немцы! Сколько народу положили – ужас…
– Не ругай немчуру. Они хотя бы по-честному напали, нас бьют, мы им сдачи даем. А вот англичанка… Вот та – подлюка. Вечно они подзюкивают кого-то, чтоб нас – чужими руками!
– Во-во! Я, когда в Кара-Кумах служил, басмачей гонял. А кто их вооружал? Кто золотом платил, чтобы наших вырезали? Англичане!
– Ничё… Немцам надаем, прижмем и англичан…
Самолет задрожал, рокот моторов заглушил голоса. Покачиваясь, потряхивая свой хрупкий груз, ТБ-3 прокатился, разогнался, и – у-ах! – взлетел.
Мерно шинкуя воздух лопастями винтов, самолет набрал высоту, лег на курс.
Проползла под крылом невидимая в ночи земля, заблестел под луной лиман, и вот только море стлалось понизу.
Перелет прошел спокойно – ни зенитки не долбили, ни «мессеры» не гонялись. Все четыре ТБ благополучно сели на аэродроме близ Севастополя.
В Управлении НКВД, куда Павел явился, его уже ждала шифротелеграмма:
