На фиг, на фиг…
Отмель кончилась, Костя шагал по пояс в воде, одолевая несжимаемую жидкость.
– Выходим! – разнесся приказ. – Готовимся. Айфор проходить будем.
Вот про этот порог Эваранди был наслышан. Ну как наслышан – читал. Это был самый грозный изо всех днепровских порогов и самый опасный, поскольку был непроходим.
Айфор – «Адский порог» – состоял аж из двенадцати каменных гряд. И лав тут хватало, и забор, и скал. Днепр, протекая по каменному ложу, на Айфоре ревел и грохотал, в воздухе висела водяная пыль, напоминая редкий туман.
Колбяги, что отваживались иной раз сходить «за море», в Херсонес, звали этот порог Неясытью, то бишь Ненасытцем. Говорящее название…
Одолеть Айфор на плаву пытались только дураки – их кости давно рассеяны по омутам, что ниже по течению. Порог обходили посуху – именно поэтому на пути из варяг в греки использовали лишь небольшие суда, вес которых был под силу команде.
Шесть верст, шесть тысяч больших шагов – ровно столько надо было волочить корабль «в объезд». Для этого пользовались теми приспособами, которые ромеями звались колесами.
Это были катки – дубовые колоды, посередке у которых выдалбливали канавку. Корабль выталкивали из воды, накатывая на колоду, килем в борозду. Подставляли следующую колоду, потом еще одну, и еще – глядишь, уже весь корабль катится посуху.
Схема проста и понятна на вид, но вот, когда берешься ее воплощать в реале, сразу возникают сложности…
Подогнав «Рататоск» к левому берегу, Ульф тоже спрыгнул на песок. Подошел вразвалочку к старым каткам, уложенным под склоном невысокого обрывчика и даже прикрытым от солнца старым дырявым парусом, оглядел их, ощупал.
– Этот треснул, – вынес он вердикт, – на дрова его. А этот подгнивает… И его в огонь. Гринольв! Тащите парочку катков!
«Колеса» были общие, никто специально не таскал с собой тяжелые обрубки, но следили тщательно, постоянно подвозили новые, на замену, иначе однажды просто не сможешь обойти Айфор.
Катки было принято складывать в одни и те же места – ниже и выше порога, так повелось еще с первых странников, обошедших Айфор-Неясыть.
– Все в воду! Толкаем!
Руками и ногами разгладив дно у берега, экипаж ухватился за борта, потащил кнорр к земле. Костя, Турберн, Валерка и Свенельд толкали корабль в корму.
– С разбегу! Взялись! И-и… Раз!
– Ух! – выдохнули северяне, разгоняя кнорр.
С третьего раза «Рататоск» выехал на плотный песок. Близняшки тут же подставили каток.
– Навались!
Дюжина мужиков напряглась, выталкивая корабль.
– И… раз! И… два!
– Ух!
Скрипя песком, киль прокрутил каток, кнорр навис над пляжем мокрым носом, с которого капала вода. И еще один каток загрюкал.
Теперь одна команда, побольше числом, тянула суд но за канаты, а та, которая поменьше, удерживала «Рататоск» в равновесии, следя за тем, чтобы кнорр не опрокинулся набок.
«Тянем-потянем… – вертелось в голове у Кости. – Тянем-потянем… Вытянули репку!»
Викинги и варяги, тяжело дыша и утирая пот, собрались вокруг кнорра. Тот стоял на ровном киле, подпертый веслами.
– Фу-у… – выдохнул Бородин, массируя бицепсы. – Вот же ж бегемотина!
– Да уж…
Костя обернулся в сторону степи. Отлогий берег, песчаный, усыпанный галькой и ракушками, тянулся далеко, а в ширину раздавался шагов на тридцать, задираясь невысоким, в рост человека, обрывчиком, по кромке которого курчавилась трава. Туда, сверкая голыми задницами, устремились Линду с Лютом. Поднявшись по промоине, дозорные канули в высокую траву. Злаки шли разливами, махая метелками под порывами ветра.
И тишина…
