На секунду Диз оторвался от монитора и задумчиво посмотрел на накрытую синим покрывалом постель. На которой, к слову, при желании можно было разместить не одну миниатюрную девушку, а целый табор гостей.
– Забирай всю себе, – предложил он. – Посплю на диване.
Как благородно. Я вздохнула. Либо я совершенно не умела намекать, либо…
Нет, Наташа.
Тебя только что отшили.
Вежливо, но воспитание не меняло того, что отказ был четким и ясным.
Смирись.
– Нет уж, – проворчала я, скрывая досаду, – на диване сплю я. Ты на нем не поместишься, даже если отпилить тебе ноги.
Задержавшись взглядом на клавиатуре, я снова вернулась к компьютеру. Почему мне раньше это в голову не пришло?
– У тебя ведь есть интернет? – Не зная, какого еще подвоха от меня ожидать, Диз настороженно кивнул. – Я… Можно воспользоваться твоим ноутбуком?
– Боюсь, связаться с родителями – не лучшая идея. Будет несколько сложно объяснить им…
– Я не идиотка, – перебила я его, почувствовав, как сердце болезненно сжалось. Что им сказали о моем состоянии? Известно ли им хоть что-то? Или для них я пропала без вести после нашего последнего звонка? – Но должны ведь в ГООУ знать о том, что я не мертва?
Судя по выражению лица, Диз сомневался, что там об этом не подозревают – по крайней мере, те, кому положено. Но место за столом уступил. Голубая заставка скайпа мигнула, и я открыла список контактов. Райли оказалась в сети. На том конце послышалась возня, а потом, к моему удивлению, мужской голос. Хорошо известный мне мужской голос с заметным уэльским акцентом:
– Если это окажется шуткой, я…
– Подожди, сейчас камера включится.
Веб-камера показала рыжую, изумленно вскрикнувшую при виде меня. А еще Макса. Его появление было настолько неожиданным, что я лишь чудом онемела и не спросила, что он в комнате Райли забыл. Хорошо, не ляпнула, и так понятно что. Особенно по примятой постели на заднем плане. Быстро он. Вопреки ожиданиям, обиды или ревности я не почувствовала. Скорее облегчение, будто зуб, с которым давным-давно надо было обратиться к стоматологу, наконец перестал ныть.
Райли хихикнула, нарушая затянувшуюся паузу.
– Это нервное, – попыталась оправдаться она. – Прости, так странно видеть тебя, когда я была у тебя… или не у тебя? Всего неделю назад. И выглядела ты не очень. Я имею в виду – не очень живо. И Сереш тогда сказал, что в ближайшее время ты не очнешься. Он ошибся? Где ты? Что с тобой? Так ты жива? И что с твоими волосами? Когда ты…
Как обычно, переживая, она тараторила, не обращая внимания на то, что окружающие за ней не успевали. А отсутствие автопереводчика только осложняло понимание. Но суть я уловила.
– Относительно жива, наверное, – уверенности в этом мне и самой не хватало. – А на прошлой неделе мы с тобой еще сидели на лекции по зельеварению, и нормально я выглядела, при чем тут Сереш?
Рыжая замолчала на полуслове и растерянно посмотрела на Макса. Я нервно потарабанила пальцами – пауза затягивалась.
– Тебя не было три месяца, – отмер наконец он.
– Очень смешно.
Меня не было три дня. Ладно, может, четыре, учитывая, сколько я провалялась в полусне-полуобмороке. Но не девяносто же!
– Я не шучу.
Взгляд упал на правый нижний угол экрана, и я замерла. Двадцатое июня. Невозможно. Я бы заметила. Как… Я обернулась к Дизу, стоявшему у меня за спиной.
– Время – такая материальная концепция, – с философским спокойствием выдал тот.
Замечательно.
– Вспомни еще, что уровень материальности в Аду ниже, чем на Земле, – сквозь зубы посоветовала я. – Ты можешь хоть что-то объяснить по-человечески? Что здесь происходит? У вас же то же время, что и у нас, те же триста шестьдесят пять дней в году…
Это не подпространство с искажениями времени, знаменитые эльфийские холмы, после ночи в которых путники могли выйти в другом столетии. Диз не зря смеялся, когда я спросила в первом семестре, по какому времяисчислению ему двадцать, земному или демоническому. Они совпадали. И провести здесь три месяца…
