— Уолш, Соколова, слишком близко. Пусть один из вас пересядет на ряд вперед, — велел профессор, привлеченный нашим разговором.
Мученически вздохнув, я посмотрела на Макса. На ряд вперед — самый первый, под носом у преподавателя, — пересаживаться не хотелось.
— Ладно, — проворчал он, перелезая туда вместо меня.
Получив листок с тестом и отдельный бланк для ответов, я быстро расписалась и уставилась на вопросы.
«Согласно парадоксу теории общественного выбора Кондорсе:
а) при выборе из множества альтернатив невозможно определить однозначную коллективную ранжировку;
б) попарное сравнение более чем двух альтернатив не обязательно приведет к последовательной функции общественного благосостояния;
в) индивидуальные предпочтения по поводу доступных к выбору альтернатив подлежат внешним ограничениям;
г) при попарном сравнении всегда учитываются и другие возможные альтернативы».
Думай, Наташа, думай. Здесь всего один правильный ответ. Ты все это учила, это просто…
Проблема состояла в том, что ни хрена это было не просто. Всего несколько бессонных ночей, а мозг уже объявил забастовку. Сосредоточиться не представлялось возможным, мысли разбегались по углам как тараканы, а память решила, что самое время очистить жесткий диск и стереть ненужные файлы. Кажется, макроэкономика попала в их число… Я заметила, как ручка выписывала хаотические синие зигзаги напротив вопроса, и положила ее на стол. Еще и пальцы дрожали — то ли от холода, то ли от нервов. Я натянула рукава свитера пониже, чтобы скрыть это. Медленно выдохнув и попытавшись успокоиться, перечитала вопрос. Не помогло. Украдкой взглянув на профессора, зорко следившего за бедными нами, я посмотрела на соседей: Райли быстро строчила что-то на черновике, и по зеленым чернилам я сомневалась, что это что-то относилось к теме контрольной; Макс… Кажется, у него был такой же вариант, как и у меня.
Осторожно вытянув руку вперед, я один раз легонько ткнула его ручкой в плечо.
Только бы понял.
Сперва ничего не происходило, и я подумала, что он не обратил внимания на касание. Потом он в задумчивости посмотрел на преподавателя и побарабанил пальцами по столу. Раз. Другой. «Б». Я взглянула на вариант ответа: вроде правильный… по крайней мере, он казался мне не более неправильным, чем остальные.
Спасибо тебе, Макс. Я знала, что на тебя можно положиться. Переходим к следующему вопросу.
«Критика Лукаса заявляет, что…
а) структурные параметры экономической модели не должны рассматриваться как константные и инвариантные по отношению к использованным экономполитическим инструментам;
б) эндогенная переменная, структурирующая экономику, является константной;
в) инструментальные переменные экономических процессов являются экзогенными;
г) рациональная экономическая политика превосходит эффективную экономическую политику».
Черт. Пришлось снова обращаться к Максу.
К тому моменту, когда отведенные на тест шестьдесят минут закончились, я ответила на тридцать шесть вопросов из сорока — не без помощи блондина — и чувствовала себя как выжатый лимон. Райли же, замешкавшаяся со сдачей бланка, расплылась в радостной улыбке.
— Ты слишком довольная для того, кто до последней секунды пытался решить тест, — с сомнением заметил Макс.
— Тест? Нет, его я за пять минут закончила, — отмахнулась от его предположений рыжая. — Мне потом одна интересная идея в голову пришла…
— Какая?
Рыжая помахала перед его лицом черновиком, тем самым, исписанным ручкой с изумрудной пастой, и, избежав попыток Макса его перехватить, сунула листок в сумку.
— Охо… тебе, — исправилась она, когда мы с остальной группой начали подниматься по лестнице на выход, — об этом знать необязательно.
