особенно своею массивностью. Толщина его 3 1/2 вершка, а вес около двух пудов. Сис остался у меня ночевать, и мы долго проговорили, так что я сегодня опоздал в контору.
Погода у нас отвратительная. Снег лежит. Ветер дует. Хорошо, что Паши нет в Москве.
Написал бы еще, но решительно некогда.
Прощай, целую тебя, Любу, Пашу, Маню, няню, всем остальным мой низкий поклон.
Твой
4*. Е. В. Алексеевой
14 октября
Сейчас я послал тебе телеграмму, в которой поздравляю тебя с новорожденной. Еще раз повторяю свое поздравление в этом письме. В Москве, по обыкновению, царит однообразие в такой степени, что не знаешь, какую тему следует выбрать, чтобы она хоть сколько-нибудь могла интересовать тебя. Дома все идет по-старому, хотя Юша перестает хандрить и занимается фотографией.
Аз, многогрешный раб, по-прежнему канителюсь с фабрикой, беспокоюсь с Русским музыкальным обществом, дела которого идут отвратительно. Мы серьезно рискуем прогореть в нынешнем году. Несмотря на то, что в эту субботу первое собрание, билетов продано вдвое меньше, чем в прошлом году. Сколько я ни думаю, ничего не могу сообразить такого, что бы поправило дело. Входил в соглашение с С. И. Мамонтовым, познакомился со всеми его итальянцами1, пригласив некоторых на участие в концертах, надеясь хотя вокальным элементом заинтересовать публику, но нет, не выгорает.
Ездил к А. Г. Рубинштейну спрашивать его совета, но и он не может объяснить причину охлаждения публики к Русскому музыкальному обществу 2. Кстати, расскажу тебе об этом посещении знаменитости.
Признаться сказать, я трусил, входя в его номер, надеясь найти грубого нахала, который с первого же слова привык ругаться с новыми знакомыми. Однако я ошибся, Рубинштейн был на этот раз в духе и весьма любезно принял меня. Он не забыл моего участия в похоронах брата и потому с первого же слова прозвал меня 'печальным рыцарем'3.
Я просидел у него довольно долго. Он мне говорил про санкт-петербургскую консерваторию, про свои новые оперы, которые он хочет писать. Я, со своей стороны, был настолько смел, что предложил ему прекрасную тему для оперы – 'Песнь торжествующей любви' Тургенева, спросив его совета: можно ли сделать из этой темы хорошее либретто. Он вполне одобрил и, как кажется, заинтересовался4.
В воскресенье я должен был ехать в театр Мамонтова по делам Музыкального общества и пригласил с собой Сиса, который уже четыре года не был в театре. Он был ошеломлен, оглушен и ослеплен от блеска декораций, звука оркестра и хороших голосов, так что на этот раз выказал себя совершенным дикарем.
Прощай, милая мамочка. Целую тебя, так точно как и Любу, Пашу, Маню, няню, Лидии Егоровне – мой низкий поклон. Петру – тоже.
Твой сын
5*. К. К. Альбрехту
Обращаюсь к Вам с покорнейшей просьбой, в надежде, что Вы мне не откажете. Вот в чем дело. В воскресенье, в 8 часов вечера, назначен концерт в консерватории в пользу наших учениц. Вчера я отправился по знакомым с визитами, имея в виду распродать хотя сколько-нибудь билетов. Моя попытка оказалась неудачной, так как только трех я застал дома.
На этой неделе нет праздников, и мне не придется повторить своей поездки. Нельзя ли поручить некоторым надежным ученикам развезти, что ли, или раздать эти билеты. Я решительно не знаю, как это обыкновенно делается. Быть может, учителя помогут нам в этом деле.
Досадно, если любезное предложение Климентовой1 останется без удовлетворительных результатов.
Посылаю на всякий случай:
20 билетов по 5 р. (красные)
50 билетов по 3 р. (голубые).
С почтением
Я задержал посланного до 1? часа.
6*. Н. К. Шлезингеру
12 дек. 86
Как ты там знаешь, но завтра ты должен приехать на наш концерт. Я получил от Арбенина несколько даровых билетов, из которых посылаю тебе один билет.
Пророчество бедного Фифы1 сбывается. Был период, когда наш дом переполнялся бутылочниками, потом немцами, теперь же является артистический период2. В самом деле, разве не интересно видеть папаню среди артистов. Он будет чудесен со своими воспоминаниями о 'Бойких барынях' и других отживших водевилях, которые так крепко засели у него в памяти3.
Надеюсь, что ты останешься ночевать и тем сдержишь твое давнишнее обещание.
Твой
