Какова моя наипервейшая цель?
Наверное, понять наконец, кто я, где я и почему я.
Как это понять?
Только с чьей-либо компетентной помощью. Желательно с помощью симпатичной Яги. Логично на ее поиски и отправиться. Собственно, как думает Болтомир, ее мы и ищем. Ее и Лешего. Я тоже так думал, пока не узнал, что Яга с Лешим бесследно пропали, и винят в этом местные первочеловеки и первотвари меня. Теперь у меня еще больше желания найти Ягу, чтобы доказать собственную невиновность. Но как? Как я найду ее в неизвестном мне мире, если даже перволюди не знают, куда она пропала? А я надеялся именно на их помощь.
Может, встретиться с Вием? Что я знаю об этом персонаже? Сказки моего мира описывают Вия как злобного уродливого старика, способного убивать взглядом. За такую способность судьба обидела его неподъемно тяжелыми веками, в результате чего монстру приходится всюду таскать за собой свиту нечисти, дабы при его желании взглянуть на мир те поднимали ему эти самые веки. Если сказки соответствуют реальности, то в свете моих новых познаний возникает вопрос: на фига Вию такие веки, если монстроподобный образ не что иное, как плод его собственной фантазии? Стоит ли мне встречаться с таким чудищем? А если не с ним, то с кем? Он как-никак считается моим братом. Особых братских чувств мы друг к другу, судя по всему, не испытываем. Но пообщаться-то можно. Тогда встает вопрос – где искать его?
Вспоминаю о возможности перволюдей общаться друг с другом по водяному видеофону. Сетую на себя за то, что не попытался выяснить, как это делается, у придурковатого паука. Надо непременно узнать о видеосвязи у следующего первочеловека, с которым встречусь.
Подобные мысли вяло шевелятся в моей голове на протяжении следующих двух дней бестолкового путешествия неизвестно куда.
Мы продолжаем двигаться вниз по течению реки. Снова идем пешком. Мельник выступает в роли гужевого волколака – свесив язык, тащит волокуши с нашими пожитками. Хозяйственный княжич не пожелал ничего оставлять. Забрал даже запасы овса, предназначавшегося для лошадей.
К середине второго дня до наших ушей стал доноситься непонятный гул. Поразмыслив, что бы это могло быть, распрягли оборотня и послали на разведку. Быстро вернувшись и приняв облик человека, он поведал, что версты через три река, вдоль которой мы идем, срывается с высокого обрыва и шумным водопадом падает в другую реку, столь широкую, что противоположный берег едва виден. В этих краях Ледень не бывал, но о могучей реке слышал. Называется она Ось и несет свои воды в Великое Восточное море. По этой реке купеческие ладьи ходят в южные страны за товарами.
Мои спутники приободрились, ибо, если повезет встретить купеческий караван, дальнейший путь можно продолжить с комфортом по воде. Странно, но для них будто бы не существовало вопроса, куда мы идем. Уверен, если встретится караван, двигающийся вверх по течению, они без вопросов поплывут вверх. Если караван будет двигаться по течению, так же спокойно отправятся вниз.
Вскоре мы вышли к Оси. Река действительно впечатляла размерами. Не скажи Ледень, что это именно река, я бы решил, что мы вышли к большому озеру. Вода бурлила и расходилась волнами у водопада, далее она успокаивалась и простиралась ровной, лишь слегка серебрящейся на небольшом ветерке спокойной гладью, ничем не выдающей течение.
Чтобы не слушать всю ночь шум водопада, до темноты мы прошли как можно дальше вверх по течению вдоль берега могучей реки. Только когда гул падающей воды стал еле различим и скорее действовал умиротворяюще, чем беспокоил, мы остановились на ночлег.
И вот оборотень занимается приготовлением ужина, Болтомир прикидывает, сколько ладей с полными трюмами товара можно купить за одну оболочку от кокона паука-великана, а я тупо пялюсь на воду.
– Чу, – вдруг вытягивает шею княжич, – будто плачет кто!
Прислушиваюсь. Действительно, в темноте слышится тихий женский плач.
– Небось нечисть какая путников заманивает, – высказываю предположение, в очередной раз вспомнив девичьи смешки, из-за которых я заблудился, словно последний лошара.
– А ежели правда кто в беду попал? – Прищурившись, будто силясь увидеть плакальщицу, Болтомир смотрит в темноту.
Смотрю на Леденя. Тот понимает меня без слов, со вздохом оборачивается волком и скрывается в кустах. Буквально через несколько мгновений темнота взрывается истошным визгом. С треском проламывая кусты, на поляну возвращается оборотень. Волчья морда залита кровью. Вернувшись в человеческий облик, он, подвывая, начинает прикладывать к рассеченному лбу какие-то сорванные тут же листья.
