голодовки я ухватил послушника, и таких мы с ним карпов натягали — едва в тележке приперли.
— А чего мы не в ночь-то пошли? — Тумил, отдуваясь, налегал на ручки.
— И когда выучишь-то канон? — Я с кряхтением тянул тележку за собой. — День заканчивается, когда Солнце скрывается. Значит, на ужин уже будет скоромное. И много.
— А вот… уф… мне кажется или у тебя от поста спина прошла? А, брат Прашнартра?
— Да я, даже если меня паралич сейчас разобьет, червем буду извиваться, зубами тянуть, но до брата-кормильца рыбу доставлю. Или ты хочешь вечерять сушеной да копченой рыбешкой, когда можно потрескать свежей жарехи?
— Тогда подналегай. Вон отряд богатых паломников едет, как бы наш улов им не отдали, — задорно оскалился парень.
— Облезут. Молитва их пускай питает. — Я бросил взгляд на приближающуюся кавалькаду разодетых в пух и прах всадников. — Хотя нет… Эти не молиться сюда.
Я пригляделся к флажкам на длинных пиках, что колыхались под легким ветерком, и сплюнул в сердцах.
— От гадство… Приперлись все же.
— Кто? — остановился Тумил.
— Гости дорогие, — голосом, полным яда, ответил я. — Трундналини скажи, что на ужин я не приду. Занедужилось мне что- то.
Еще бы не занедужилось. Все сейчас будут жрать в три горла, а я умирающего лебедя изображать. Тут и здоровому поплохеет, а я ведь не юноша уже. Хорошо хоть малый кусочек вяленой рыбки припрятан на случай такого вот нежданчика…
В свете столичных новостей я, в общем-то, уже давно не сомневался, что желающие использовать мою полудохлую тушку на месте главы государства найдутся — прав был Тхритрава, прав абсолютно и совершенно. Даже если б сговорились князья на местную какую Семибоярщину, длительность таких союзов исчисляется тем временем, которое надобно паукам, чтобы понять простую истину: «Оба-на! Мы в банке».
Так что вспомнить о царевиче Лисапете князья были просто обязаны. Не могли не вспомнить. А уж как применить… Как ни применяй, а все одно попытаются сделать зиц-председателем. А оно мне надо?
Не, я не то чтобы так уж хочу страной править. Вот вообще не испытываю к этому никакой тяги, и возможность просто дожить оставшиеся годы в свое удовольствие с максимально доступными удобствами для меня очень даже завлекательна, но… Помнится, еще Сэмюэл Клеменс, который Марк Твен, говорил: «Я знаю людей, хотя очень хочется думать, что ошибаюсь». За спиной такого удобного правителя, который никуда не лезет, не вмешивается ни во что, отлично плести интриги, выбиваться на роль действительного правителя, что само по себе для страны не очень хорошо. Ну а когда среди князей появится-таки «крысиный волк», зачем ему нужен будет старикашка на троне, когда можно самому регентом стать, а то и основать новую династию, получая свой законный кусок почитания от подданных? Ни зачем не нужен будет. Так что устроят апоплексический удар табакеркой и не поморщатся. А я один раз коньки уже отбрасывал, больше на тот свет не спешу как-то…
Хотя здоровый и деятельный наследник князьям тоже на фиг не сдался. Если продемонстрировать им, что я бодр и весел, это ж будет встреча серпа с причиндалами, ослепительная, как встреча с граблями в темном сарае. Запросто и передумать могут. Я, кстати, не особо и против, опять же, если не считать святую голодовку, что последние дни выдалась, жизнь в монастыре не так уж и дурна. Природа, свежий воздух, единственное, что зимой — колотун-бабай, ну так я и в прошлой жизни не на Гавайях обитал. Народ кругом опять же душевный, привычный терпеть от меня гадости… Лепота!
Только кто ж меня в покое теперь оставит, коли вспомнили? Нет, прямо тут и угробят. Скажут, что надорвался от молитв, и вообще — так и було, помер Братец Лис. Ибо если мной не воспользовалась одна партия, далеко не факт, что сие не выйдет у другой. И кому оно надо, такие неожиданности заиметь?
В общем, выходит, что от визита в Аарту мне не отмазаться, а раз так, то пусть до поры до времени ожидания князьев оправдываются и царевич их глазам предстанет скорбный как телом, так и умом. Главное, не переиграть, а то найдется какой местный Станиславский с длинным кинжалом…
Видать, о скором прибытии правительственной делегации настоятеля предупредили, поскольку не успел я быстренько дожевать рыбную заначку и закутаться в одеяло, как Тхритрава примчался ко мне собственной персоной. В компании с Асмарой, ага.
— Что случилось, брат Прашнартра? — голосом, полным ласки и меда, спросил монастырский глава, входя в мою келью. — Мне доложили, что ты снова чувствуешь себя плохо.
— Многие лета гнетут меня, отец-настоятель, — жалостливо проблеял я в ответ. — Старый стал совсем, помру, видать, вскоре.
