— А ты что, так торопишься? — удивился я. — Нешто решил пораньше начать да в примасы податься?
— А что такого? — буркнул Тумил. — Он сын простого мельника, читать только и выучился, когда монахом стал. Я хуже, что ли?
— Не хуже, конечно. Строго наоборот, — вздохнул я. — А в начальнички обычно всякая сволочь выбивается. Ну или нужен к этому делу талант.
— А у меня его прям и нет? — надулся паренек.
— Я-то почем знаю? Если глянуть на происхождение, так по всему выходит, что должен иметься.
— Ты правда так думаешь, брат Прашнартра? — разулыбался Тумил. — Думаешь, мне уже можно стать монахом?
— Ну… — Я замолчал ненадолго, отправив в рот кусочек жареного карпа. — Книгу Деяний Троих ты хорошо знаешь, Слово — тоже… На уровне, да, вполне на уровне. Служение Великой Дюжине, разумеется, горец все же, а не равнинный житель, а всех прочих мелких богов и духов…
Я махнул рукой.
— Да их
— Значит, ты скажешь брату — хранителю Реликвии, что я уже готов принять монашество?
От неожиданности я аж поперхнулся.
— Я-то тут при чем?!
— Ну как же? — спокойным и где-то даже менторским тоном (и у кого ж это он научился, поганец мелкий?) ответил Тумил. — Каждый послушник обязательно должен заниматься два часа в день. А еще ему назначается наставник из братии, дабы подготавливал его к будущему служению. Меня вот определили к тебе, и когда я, по мнению своего наставника… — Парень показушно-смиренно потупился. — …достигну необходимого просветления, он сможет меня рекомендовать хранителю Реликвии и настоятелю для принятия сана. Если пожелает.
Черт возьми, впору гордиться достижениями — оригинальному Лисапету послушника за все годы в монастыре ни разу не доверяли.
— Очень поучительно, — прокомментировал я. — И неожиданно, что главное. Мне о том, что я у тебя в наставниках хожу, никто сообщить не удосужился как-то.
— Ну-у-у… Вероятно, брат Круврашпури забыл это сделать. — Мелкий придал своей физиономии ангельское выражение, возвел очи горе, а затем полным благочестия голоском добавил: — В непрестанных молитвах часто упускает он подобные мелочи.
Я усмехнулся. Потом фыркнул. А потом мы оба в голос заржали.
— Не иначе на пару с Трундналини молились, — сказал я, утирая слезы от хохота. — И давно ты знаешь, что я у тебя в наставниках, да молчишь?
— Вот поверишь ли, брат Прашнартра, часа два всего как. — Тумил с самым серьезным видом приложил руку к сердцу. — Брат-хранитель меня перед ужином как раз и просветил на сей счет. Спросил, не будешь ли ты меня завтра в иноки рекомендовать. Там же церемония целая, я слыхал.
— Церемония, да… Завтра, значит?
Эва, торопятся князья, выходит.
— Ага, — кивнул паренек. — Ну так как?
Я усмехнулся.
— Поздно уже. Утро вечера мудренее. А завтра — оно завтра и будет. Иди отдыхать и не переживай ни о чем.
— Ну и ладно, ну и пойду, — насупился Тумил, собрал посуду и вышел вон.
Круврашпури я, положим, понимаю: если меня завтра отсюда увезут, ему парня надо заново не менее чем на месяц к кому-то прикреплять. Брат-хранитель и так-то притча во языцех, а коли у него такой конфуз с бесхозным послушником всплывет, это же скандал из скандалов. Хошь не хошь, настоятелю придется заново на переизбрание его братией выставлять, за небрежение. Подгадить им обоим, что ли, напоследок? Реноме, так сказать, поддержать.
Дверь снова приоткрылась и в щели появилась хитрая физиомордия Тумила.
— А имя ты мне какое определишь, а, брат Прашнартра?
— Иди уже, — добродушно пробурчал я. — Разберемся.
В апартаменты настоятеля меня пригласили сразу после утренней службы. Князья со свитою, как и прочие паломники, на ней,
