А какой-то особой одежды плясунам не положено?
— Не то чтоб положено, просто традиция, скорее… А что, мне можно и себе тоже шелковый кушак купить?
— И новую рубаху, а то старая тебе уже маловата.
— Это да, — вздохнул мальчик. — Я и так уже рукава надставлял.
— Ну вот и дуй на рынок, займись гардеробом. После завтрашнего все девки в городе твои будут.
— Скажешь тоже… — Тумил покраснел.
— Иди уже, — рассмеялся я.
Долго себя упрашивать парень не заставил и весело ускакал за обновами, а я вернулся во дворец наместника, у самых ворот которого меня перехватил Ханумец.
— А я вот тебя, брат Прашнартра, дожидаюсь, — сообщил мне ключник. — Как у вас, успешно все прошло?
— Да как сказать?.. — Я пожал плечами. — Смотритель корреры решил выставить Тумила самым последним.
— Ого! Вижу, умеешь ты убеждать, — уважительно произнес Ханумец, но вдруг нахмурился. — Погоди-ка… А что за быка он выводит?
— Черныша какого-то.
— Ублюдок! — выдохнул управитель дворца. — Да он, никак, решил кровью плясуна толпу порадовать?
— Что, все так плохо? — забеспокоился я.
— Плохо? Это же самая здоровенная и злобная тварь, какая только появлялась у нас в коррере. Ни один танцор с быками против него уже месяц как выйти не решается! — Ханумец сплюнул себе под ноги. — Смотритель его уже в жертву богам собирался списать, а тут твой послушник ему под руку попался… Да чтоб его Шалимар поимел!
— Смотрителя или Тумила?
— Все б тебе шутить, Прашнартра, — укоризненно посмотрел на меня ключник.
— Знаешь, почтенный Ханумец, а я верю в парня. Он, конечно, раздолбай, как и все мы по младости лет, но вовсе не дурак. Авось управится. А нет… — Я мрачно поглядел на своего собеседника. — Для смотрителя корреры будет лучше, чтобы Тумил свои силы не переоценивал.
— Ты уж помолись хорошенько за паренька… — вздохнул ключник, а затем вдруг встрепенулся. — Да, я тебя чего искал-то. По твою душу наш архипастырь прибыл. Я сказал, что ты вернешься скоро, так он тебя в саду ждет, чаи в беседке гоняет.
Глава тампуранкского жречества обнаружился в обществе медовых пирожных и здоровущего медного самовара. Оказался он для архипастыря столицы провинции неприлично молод — лет так восемнадцати на вид. Еще и сединой не обзавелся, а уже босс — не иначе благородных кровей. Ну или ума недюжинного — такое тоже бывает.
— Приветствую вас, отец Ампура. И в обители Святого Солнца наслышаны о вашем благочестивом желании предварять пляску с быками соответствующей церемонией во славу богов, но, увы, даже мне не удалось смягчить сердце смотрителя корреры в этом вопросе.
Кажется, от такого «здрасте» архипастырь малость окосел. Что, собственно, и требовалось.
— Но вы, однако, оказываете мне большую честь своим визитом.
— Один из стражников, что стоял утром на городских воротах, после зашел в храм, принести требы за благополучное разрешение супруги от бремени — ей скоро подходит срок — и упомянул в беседе со жрецом о прибытии в город монаха из обители Святого Солнца. Я знаю, как редко покидаете вы Долину Ста Благословений, а тут за такой краткий срок, — уже двое. Сначала брат Шаптур, теперь вы, Прашнартра. — Ампура поднялся, приветствуя меня, но я намек самым наглым образом проигнорировал, и архипастырь принужден был продолжить допытываться «в лоб»: — А вы тоже целитель, брат Прашнартра?
— О нет. Мое присутствие в столице, скорее, связано с толкованием законов.
— Каких только талантов не собрал у себя отец Тхритрава… — покачал головою городской первожрец. — Но я к вам, брат Прашнартра, вот по какому, собственно, вопросу. Святость монахов вашей обители общеизвестна, было бы неплохо, если бы вы поучаствовали в сегодняшней торжественной службе в Пантеоне Тампуранка. Брат Шаптур, увы, спешил и останавливался в наших пределах, лишь ожидая переправы, вы же, я так понимаю, будете в городе ночевать.
Ага, а сарафанное радио о моем участии заранее уведомит прихожан, и можно рассчитывать на более щедрые пожертвования по такому поводу.
Нет, мне не то чтобы жалко, но жаба по поводу того, что лично мне с этой радости ничего не перепадет, как-то очень уж ощутимо давит.
— Не вижу никаких причин отказаться, преподобный. И сам хотел просить вас о такой чести. — Малое прещение запрета на
