можно было попариться, смыть с себя пыль дорожную, пот солёный. Туда же отдать грязную одёжу, получить новую, чистую, пропаренную и отглаженную. Кормили на диво. На каждое подразделение, на десяток – общий котёл, и каждый день мясо. Бывший тамплиер ни баней, ни мясом не брезговал. Он же в походе, а сказано в Завете, что кузнецы и те, кто на пути ратном, от поста освобождаются. Да и, по совести, всё реже и реже вспоминал Алекс Христа. Всё больше приглядывался к вере славов, слушал жрецов, что рассказывали о Троице Жизни, сравнивал, размышлял, и сравнение не в пользу Распятого Раба было. Но отрекаться пока от веры, в которой с детства воспитан был, не спешил. Хотя передумал много чего за время пути.
Соколов же князь по-прежнему неугомонен был. То спешит назад вдоль колонн воинских бесконечных – проверить, не отстали ли обозы. То, наоборот, вперёд уносится – проконтролировать, как там чиновники себя ведут: готовы ли припасы для армии, стоянки оборудованы ли? Так что скучать не приходилось. На Алекса поначалу косились сослуживцы – за какие заслуги в отборную сотню попал? Потом всё же приняли. Мечом работать умеет. Видно, что не за красивые глаза взяли. Правда, говор не совсем как у славов, да и видно, что недавно в империи. Но осваивался фон Гейер быстро. Перенимал обычаи и порядки. Нелегко приходилось, не мальчик ведь уже. Да и ростом самый маленький в сотне. Зато плечами никому не уступит. И силой тоже. Может, как и славы прирождённые, сутками с седла не слезать, коня своего бережёт, ухаживает, что за дитя малым. Оружие в порядке содержит. Людей не дичится, не брезгует. Нравом ровен, спокоен и выдержан. Так что приняли. За своего.
Вышли к Торжку Новому, и подивился Алекс, да и не только он, картине невиданной: куда глаз ни смотрит – всюду мачты великанские торчат. Корабли, двулодники и новинка – огромные, в три – четыре сотни саженей плоскодонные транспорты с боковыми килями. На таких стоят не только паруса, но и паровые махины. Правда, запас угля пока не велик, но здесь нашли выход из положения, загрузив горюч-камнем большие бальсовые плоты инков, которые потянут на буксире за собой. Больше пяти сотен всех плавучих судов в бухте Торжка Нового стоит и рядом с ней. Жрецы время вычислили, когда Новый океан самый спокойный, чтобы штормов избегнуть по возможности, специально для этого похода. Тут настало время разделяться. Соколов объявил, какие отряды морем пойдут, а какие – сушей на полночь по имперской дороге. И без всякой суеты и спешки все, кому велено, стали загружаться. За остальные волны армии вторжения будет отвечать Виракоча Кетсаль, инкский генерал. Сам князь, командующий, вместе со своей сотней отборной, с флотом двинулся.
Генерала в войсках уважали. Он себя очень хорошо показал, когда давил последние отряды людоедов в мокрых лесах. Предложенная им тактика небольших, но очень подвижных, отлично вооружённых и снаряжённых отрядов полностью себя оправдала. Так что доверием генерал среди воинов пользовался, а это стоило многого. Да и показал себя Виракоча отличным администратором – не случайно все тылы были в его ведении, и те, кто служил в них, зарекомендовали себя выше всяких похвал.
Двести пятьдесят тысяч оставшихся воинов станут перекидывать по мере возвращения кораблей, и станут они подходить в лагеря Торжка Нового постепенно. А пятьдесят тысяч воинов всех подразделений, кроме кавалерии, погрузились на корабли и плоты и отправились в океан… Плавание было долгим. Люди отсыпались, отдыхали, дивились на морские чудеса, вроде летучих рыб или светящегося по ночам моря. Но океан оказался, как и предсказывали жрецы, спокойным, и медленно, но уверенно, передовой отряд славов продвигался к неведомым островам, на которые первым ступит нога воина империи, исполняющего задуманный план.
Глава 23
К императорскому дворцу в Киото, столице Страны восходящего солнца, бешеным аллюром приближался запылённый всадник. Вот он подскакал к воротам, осадил храпящего, взмыленного коня и буквально скатился с седла, едва не рухнув перед выхватившей длинные мечи стражей из отборных самураев. Кое-как удержался на ногах, прохрипел пересохшим горлом:
– Послание от губернатора Эдо! Срочно, безотлагательно, крайне важно!
– Назовись!
– Я воин на службе даймё[70] Кикоцу Сагава, Окудзава Хироси! Это срочно! Мне нужно видеть сёгуна[71] или любого, кто может отдать распоряжение армии микадо!
В подтверждение своих слов самурай трясущейся рукой вытащил из небольшой сумочки на поясе лаковую дощечку, подтверждающую его слова. Лица стражников немного расслабились, мечи вернулись в ножны. Старший охраны пробурчал:
– Что такого важного ты можешь сообщить, чтобы мы сочли тебя достойным предстать перед сёгуном?
– Вторжение. Война.
– Что?!.
Совсем недавно закончились объединительные войны, когда из множества раздробленных княжеств образовалось, наконец, единое государство под управлением божественного микадо, ведущего свою родословную от самой богини Аматерасу. Народ претерпел бесчисленные унижения и потери от бесконечных войн, шаек бродячих ронинов[72],
