перековывать и обтачивать заново. А сверление пистолетного ствола… Нет, это не смешно. Императорские оружейные мастерские около столицы могли себе позволить такую роскошь, как сверление ствола: они работали не с ковкой, а с литьём, и довольно толстостенным. Попытки рассверливать стволы фитильных ружей, как правило, заканчивались конфузом: либо сверло ломалось, либо ствол скручивало. Технологии и материалы ещё не те. Единичные удачные экземпляры подобных экспериментов лишь подтверждали правило. А поскольку огнестрела для армии требовалось всё больше, во весь рост поднимался вопрос уменьшения его себестоимости. Потому сверление оставили для пушек, а стволы ружей просто тщательнее проковывали и шлифовали.
Корить себя за длинный язык Яна не стала: уговор есть уговор, а про короткоствол она рассказала господину тысячнику – тогда ещё сотнику – с самого начала. Бывалый воин посоветовал отложить реализацию этого проекта до лучших времён, пока производство длинноствольных орудий не встанет на поток и не будет более-менее отработана технология. Совет оказался мудрым. Начни Яна продвижение огнестрела с пистолетов, возможно, на этой же стадии оно бы и умерло. Ведь с фузеями она столько не возилась, как с этими капризными пистолями. Да ещё вякнула про кремнёвый замок, теперь и его следовало изготовить самолично, дабы представить господам чиновникам из оружейного ведомства действующий прототип.
Сейчас перед ней лежали три ствола, с виду как будто не слишком друг от друга отличавшиеся. Все различия заключались в методе ковки. Теперь недостаточно будет просто зарядить их порохом, забить пыж, засунуть пулю и выстрелить. Нужно посадить их, желательно с помощью толстых железных скоб, на деревянные ложа с заранее пропиленными выемками и отверстиями под спусковой механизм. К механизму Яна имела лишь опосредованное отношение: она начертила примерную его схему, а изготовлением занимался мастер, которого господин тысячник привёз из Чанъани. Немногословный и молодой, но с золотыми руками, этот мастер буквально был рождён для тонкой работы по металлу. Теперь его изделия следовало совместить с её поковками одной деревянной конструкцией.
«Как не хватает моего ящичка с инструментами… – в который уже раз сожалела Яна, аккуратно подрезая деревяшечку, чтобы как можно ровнее уложить механизм в выемку. – Да ладно – ящичка. Сейчас в самый раз бы пришёлся самый обыкновенный штангенциркуль. А то делаем замеры шнурком, получается с точностью до миллиметра плюс-минус лапоть. Приходится доводить до ума вот так, при сборке…»
– Мамочка, а я тебе обед принесла.
Юэмэй после болезни как-то незаметно, неуловимо, но изменилась. Раньше это был беззаботный ребёнок, любивший поиграться в куклы и не любивший домашнюю работу. Сейчас дочка вела себя так, словно взрослый человек решил поиграть в ребёнка. Можно было поспорить, что рис она сварила сама, без участия Хян или старой Гу Инь. Можно было так же поспорить и выиграть, что сварила она три порции, две из которых, как полагалось, сразу отнесла отцу и брату, и только потом пошла к матери, работавшей в отдельной комнатёнке при кузнице. Наскоро умывшись, Яна понаблюдала, как она стелет на краешке стола чистую тряпочку и выставляет из корзинки чашку с ещё тёплым рисом.
Ну, как было не умилиться этой картине?
И, разумеется, ничего вкуснее этого риса Яна в жизни не ела.
Пока она ела, дочь поставила корзинку на лавку, и, пискнув: «Мамочка, я сейчас», – куда-то убежала. «В кузницу, наверное, – мелькнула мимолётная мысль. – За чашками папы и братика». Рано у неё пробудилась хозяйственная жилка. Сама она, помнится, впервые начала готовить лет в пятнадцать, и весьма посредственно поначалу. Юэмэй тоже не шедевр создала, но ей-то всего шесть… На миг Яна попыталась представить, какой станет её дочь лет через десять… и испугалась собственного воображения, которое нарисовало сразу огромное множество вариантов.
– Мамочка, – дочь с лукавой улыбкой всунулась в комнатушку. – Ты ещё работать будешь?
– Да, солнышко. Спасибо, очень вкусно было.
– А я тебе тут принесла…
Только сейчас Яна заметила, что малышка держит руку за спиной. Вот сейчас покажет что-то, на её взгляд, интересное и скажет: «Сюрприз!» Жаловаться нечего, сама дитё научила. И Юэмэй показала свой сюрприз. От которого у мамы чуть инсульт не случился.
Дитятко, хитро прищурившись, протягивало ей штангенциркуль.
– Откуда у тебя это? – шёпотом спросила Яна, чувствуя себя, как говорил отец, «ударенной пустым мешком из-за угла». Даже на колени опустилась перед дочкой. – Опять?
– Нет, мам, это было не так, как тогда, – Юэмэй, увидев страх в глазах матери, перестала улыбаться. – Тогда это случайно получилось. Сегодня ты думала, что тебе очень нужна эта штука. Я пошла туда, где она есть, и принесла тебе… Мамочка, я тебе помочь хотела…
