«Боже мой… – сейчас Яна узнала, что такое „парализующий страх“. – Я только подумала… Я только подумала…»
Способности дочери пугали, и это мягко сказано. Нет, сожжение на костре малышке не грозило. Всего лишь дознание, не чёрное ли колдовство то, что она делает. Если, конечно, не удастся скрыть от общественности её нетривиальные возможности. Рассказать ребёнку, что пусть это будет «большим-пребольшим секретом», и, можно сказать, половина дела сделана. Но сейчас, именно сейчас, Юэмэй действительно вела себя так, словно взрослый актёр – надо сказать, хороший актёр – играл роль ребёнка.
В чём это проявлялось, Яна не смогла бы дать вразумительный ответ. Может быть, в излишне твёрдом и сосредоточенном, совсем не детском взгляде? Или в выражении лица? Или всё это вместе с чутьём, вопиющем о некоем скрытом несоответствии? Неведомо.
– Доченька… – она с трудом выталкивала слова из горла. – Доченька… кто ты?
Если бы Юэмэй попыталась и дальше играть ребёнка, Яна была бы стопроцентно уверена, что она лжёт. Но дочь, слабо улыбнувшись, как улыбнулась бы взрослая, много повидавшая женщина, обняла её.
– Когда-то меня звали Ли Чжу, – тихо сказала она ей на ухо. – Ты не бойся, мама. Просто знай, что я вас с папой очень люблю. По-настоящему.
– Ты всегда была с нами, или…
– С самого начала это была я – если я правильно тебя поняла, – контраст между внешностью шестилетней девочки и интонациями ровесницы её матери был убийственным. – Я тебе всё расскажу, мама. Просто папе пока не говори.
– Почему? Разве он не должен знать, кто ты?
– Потому что он… потомок моего сына. Не знаю, готов ли он это принять… Мам, пойдём домой. Вряд ли ты сможешь сегодня работать.
– Это уж точно, – маленькая зацепка за реальность вывела Яну из самого натурального мозгового ступора. – Правда, дома нам не дадут поговорить спокойно.
– Дадут. Мы в гостевой домик пойдём. Скажем, что прибраться надо.
«Ли Чжу… – чужое имя вражеской армией вторглось в сознание и учинило там форменный разгром. – Кто она, эта Ли Чжу? Можно ли ей верить, как я верила Ли Юэмэй?..»
Они просто встретились взглядами. Мать и дочь. Или две ровесницы. Или и то, и другое.
С ума сойти.
Но лучше переварить это именно сейчас. Ведь неизвестно ещё, что она о себе расскажет.
Глава 7
Восток – дело тонкое
– Устойчивый коридор готов, господин.
– Кого отправишь?
– Я пойду сам, господин. Мы уже убедились, что в нашем случае нельзя полагаться на посредников, они всё портят.
– Логично. Но ты не был там больше десяти лет.
– Это не тот срок, за который всё может радикально измениться, господин.
– Будь на твоём месте другой, я бы велел ему постоянно быть на связи. Но тебя я таким приказом только оскорблю.
– Благодарю за доверие, господин. Я вернусь с ключом или не вернусь вовсе.
– Зная тебя, я в этом не сомневаюсь… Уверен, что твой соглядатай не упустит дамочку? Он не произвёл на меня впечатления умного человека.
– Ему достаточно быть… проницательным. В его случае отсутствие интеллекта, скорее, достоинство. Не станет нести отсебятину, как монах.
– А что с твоим монахом?
– За него я спокоен, господин. Дерьмо не тонет. Хотя если я ошибся, горевать по такой потере не стану.
Всё забылось.
Нет, не так: всё отошло на второй план. Даже проблемы в семье старшей дочки и поджимающие сроки по изготовлению прототипа пистоля. Она едва не забыла злополучный штангенциркуль на рабочем месте. Юэмэй, заговорщически подмигнув, забрала его со стола и, сказав: «Положу, где взяла», – просто шагнула в дверь… и пропала на несколько секунд. Вернулась уже без инструмента.
– Пойдём, солнышко, – Яна вымученно улыбнулась. Ответом ей была совершенно искренняя улыбка дочери.
– Пойдём, мамочка.
