работать в кузнице, наравне с другими мастерами. И она работала, делая наконечники для стрел, пластинки для доспехов, боевые кинжалы и прочие вещи, считавшиеся «мелочёвкой». Понаблюдав за мучениями мастеров, точивших готовые изделия на плоских камнях, она набросала на листке желтоватой бумаги схему некоего устройства и показала мужу. Юншань, выслушав пояснения, решил рискнуть небольшой суммой и заказал у столяра соответствующие деревянные детали. Кожаные ремни нужных параметров нарезал и сшил в кольца сам. Сборка агрегата происходила недели через две во дворе кузницы под недоумёнными взглядами мастеров и учеников. Несложная система из трёх валов с насаженными на них разнокалиберными дисками и приводимая в движение ременной передачей, удивляла: зачем эта штуковина? Но вот жена мастера взялась за ручку и принялась крутить. Завертелись диски, низко загудел, двигаясь всё быстрее, туго натянутый на них ремень, зачем-то вывернутый грубой шершавой стороной наружу. Мастер Ли взял почти готовый нож и принялся… затачивать его на этом ремне. Несколько минут – и изделие было готово… Мастера оценили новинку. Хорошие точильные камни стоили гораздо дороже, чем ремни, нарезанные из грубых подмёточных кож, а простой механизм позволял заметно сократить трудозатраты на заточку. Через пару дней кто-то из мастеров, кажется, Ван, придумал наносить на ремень абразивный состав из чего-то, показавшегося Яне похожим на грязный лак, и обычного песка, которым и так начищали изделия. Дешёвую сталь бытовых ножичков и солдатских мечей такая примитивная «наждачка» подтачивала весьма неплохо, стоила мало, а чисто кожаные ремни стали применять для тонкой доводки и полировки.
Это только кажется, что жизнь состоит из громких событий и головоломных приключений. На самом деле она сделана из обычных бытовых мелочей – что приготовить на завтрак, чем подлатать рабочую одежду супруга, как отучить мелких паршивцев, своих и соседских, от дурной привычки подтрунивать над прохожими, подбрасывая на дорогу якобы потерянный кошелёк на верёвочке, и так далее. Яне пришлось издеваться над собственной памятью, выуживая оттуда чудом застрявшие крохи знаний о шитье без швейной машинки, о варке мыла, о стирке вещей при помощи золы, о штопке и травах, отгоняющих вредных насекомых. Пришлось задуматься и о защите кладовой от грызунов. В крестьянских семьях, переехавших в Бейши, разумеется, были кошки, и как раз к началу осени у тех кошек подросли шустрые котята, уже умело ловившие степных мышей, забиравшихся в амбары. Стоил такой котик-подросток недёшево, пришлось отдать серп, нож и точильный камушек, но в итоге обе стороны остались довольны. Крестьянская семья получила необходимые инструменты, кладовка в доме мастера Ли обрела пушистого стража, а дети – маленького друга, которого тут же принялись таскать на руках и гладить. Поначалу бедный котик не знал, куда спрятаться, но потом признал Сяолан за хозяйку и постоянно тёрся возле неё… Бытовые мелочи, снова бытовые мелочи, опять бытовые мелочи… Яна уже подметила, что ханьцы пользовались ножницами, но те были уменьшенными копиями ножниц для стрижки овец. Не зная, существуют ли уже в мире ножницы современного типа – те самые «два конца, два кольца, посредине гвоздик» – она для пробы сделала парочку таких. Испытания нового изделия проводили в доме мастера Ляо, где Чунпин с дочерьми как раз собралась кроить ткань для новой рубашки. Женщины оценили удобство конструкции, и ножницы после пары мелких доработок ушли в серию.
И так, мелочь за мелочью, Яна обзаводилась привычными вещами, облегчавшими жизнь. У неё даже закралась мысль соорудить примитивную стиральную машину из бочки, естественно, с ручным приводом. Вот только с бочками здесь было не особо хорошо, но сама идея многообещающая. А пока что работала в кузнице, на мелочёвке, к которой её приставил заботливый супруг.
Иногда опека Юншаня казалась ей чрезмерной, но, хорошенько подумав, она приходила к выводу, что иначе он не мог поступить. Особенно с учётом его планов увеличения численности семейства. Ко дню осеннего равноденствия она уже подозревала, что их совместные усилия в этом направлении увенчались-таки успехом. Работу пока не бросала, ибо подозрение и в этом вопросе ещё не есть уверенность. Но в день, когда проезжие купцы сообщили, что степняки кочуют в направлении Бейши на большой торг, неизбежное всё-таки случилось.
Появление женщин в кузнице означало обеденный перерыв. Кузнецы завершали работу, убирали инструменты и, пока их жёны, сёстры и дочери раскладывали снедь по мисочкам, шли умываться. Обычно обедали во дворе, рассевшись на двух длинных лавках под навесом. Но в тот день небо над Бейши словно прорвало: холодный дождь, сопровождаемый порывами ветра, отбивал всякую охоту выбираться из хорошо протопленной кузницы. Женщины несли обеды, накрывшись плащами из грубой рогожи и сбившись в кучку. Среди них была и Сяолан. Девочке недавно исполнилось десять, и отныне она считалась взрослой. По крайней мере, с точки зрения танского закона, по которому полная ответственность наступала с десяти лет и прекращалась с достижением восьмидесяти. Сяолан получила от родителей в подарок серебряную подвеску с ярким камушком, страшно этим гордилась и теперь старательно копировала манеры взрослой дамы. Со стороны это выглядело презабавно. Вот и сейчас она с таким тщанием играла роль хозяюшки, что невольно вызывала улыбку. Правда, приготовленные ею пельмешки были действительно вкусны, у неё явно был талант к кулинарии. Только Яне не довелось съесть всю порцию.
Тошнота, головокружение… прочие признаки… Да. Теперь никаких сомнений. Всё то же, что она уже пережила одиннадцать лет назад, с Ванюшей.
