– Только-то? – ледяным тоном проговорила жена. – Ничего, дорогой. Воин понимает, что это только начало. Дальше будет хуже, и намного.
– Дорога! – выкрикнул степняк, пытаясь решить неразрешимую задачу – как убраться подальше от женщины с таким жутким лицом, с очень хорошо знакомым ему выражением, и одновременно не напороться горлом на меч её мужа. – Я был там, когда ты убила… гостя нашего хана!
– Продолжай, воин, – Янь снова принялась калить нож на коптящем масляном огоньке. – Я тебя внимательно слушаю.
– Он ещё тогда велел тебя убить, неважно, отдашь ты ему вещь, за которой он пришёл, или нет. И всех в обозе тоже, – выдал кидань, переводя испуганный взгляд с каменного лица женщины на собственный нож в её руке. – Хан не смел ослушаться. И мы не смели. Он был колдун. Очень сильный. Мы видели, что он делал с теми, кто противился его воле… После смерти хана мы ушли под руку его двоюродного брата.
– Ванчжуна, – Янь не спрашивала – утверждала.
– Да, – подтвердил кидань.
– И вы так боялись гостя вашего покойного хана, что готовы были исполнить его приказ даже сейчас? Или этот приказ прозвучал снова?
– Гость хана говорил, что ты ведьма, которая хочет погубить народ киданей. Хан Ванчжун сказал то же самое.
– Давно он это сказал?
– После того, как ханьцы напустили на наше войско огненных демонов. Он сказал, что заклинание для их подчинения дала ханьцам ты.
– Спасибо за откровенность, воин, – женщина растянула губы в искусственной улыбке. – Надеюсь, господину сотнику ты всё это повторишь уже без принуждения. В противном случае…
Шум и гам за окном, на некоторое время отодвинувшиеся в сторону пустыря, снова усилились. Заметались языки пламени от факелов патруля, звякало железо, звучали тяжёлые шаги солдат. В окне показался силуэт воина в ханьском шлеме.
– Эй, все целы? – окликнул солдат, и мастер Ли узнал по голосу десятника Вэя.
– Не совсем, – отозвался он. – Прошу вас, господин десятник, заберите пленного, пока он нам весь пол кровью не залил.
– А, так тут живой лазутчик! – обрадовался Вэй. – Второго-то мы пристрелили… Эй! Пленного в башню!
Двое солдат, которых впустили через дверь, подхватили шипящего от боли киданя под руки и поволокли на улицу.
– Уфф… – жена с облегчённым вздохом села на лежанку. – Я боялась, что не получится.
– А я уж было подумал, что ты и вправду собралась выжечь ему глаза, – усмехнулся Юншань, тоже не скрывая облегчения. Ногой вытолкнул ножны из-под низкого столика, на котором стояли бронзовое зеркальце, шкатулка с косметикой и выкованная женой стальная роза на простенькой деревянной подставке. – Оденься. Холодно.
– Да, любимый, – супруга потянулась за домашним платьем. – Раньше я бы точно не смогла пытать человека. Сейчас – не знаю… Честное слово, не знаю.
И добавила что-то на родном языке. Вероятно, опять высказывание кого-то из мудрецов её мира.
– Жестокий век, жестокие сердца… – не только муж, но и она сама была не рада внезапно проявившейся новой грани своей личности. Яна накинула домашнее платье, запахнулась, опоясалась и протянула Юншаню, устраивавшему меч обратно на крючок, его собственные штаны с верхней рубашкой. – И ты оденься, любимый. Спать нам сегодня уже не придётся.
А потом они вдвоём с Гу Инь ползали на коленях по плотно утрамбованному земляному полу, отскребая кровь и мочу, что просочились сквозь камышовую циновку. Саму циновку, ясное дело, придётся выбросить. Ваня хотел было унести её на двор, но Юншань велел перепуганным такой внезапной побудкой детям и носа за порог не казать. Циновку вынес и сжёг Фэнь, который затем взялся за починку окна… У Яны не было ни малейших сомнений, что после допроса пленного сотник пошлёт за ней. Ну, и за Юншанем, естественно. И учинит им не менее пристрастный допрос, хотя историю с «чёрным человеком» он и так знал. Причём не столько на предмет выдоить новые знания, сколько отредактировать её легенду для подачи тем двум чиновникам. Насчёт молчания киданя она не обольщалась, этот недоделанный ниндзя был в достаточной степени деморализован её мнимой сопричастностью к неведомой банде «чёрных». Степняк небось навоображал невесть чего и совершенно не был рад, что его втянули в разборки столь запредельно жестоких существ. Это чем же «гость хана» смог так запугать киданей, не щадивших в набегах даже грудных младенцев? Яна полагала, что вряд ли это узнает.
Не прошло и двух часов, как за ними явился десятник Вэй с солдатами.
– Господин сотник велел взять ваш дом под охрану, почтенный мастер, – вежливо, но с настороженной ноткой сказал он
